Дарья показывала Марине дорогу, машина переулками выехала на шоссе. Она мчалась с предельной дозволенной скоростью. В сумочке принялся беспрерывно звонить телефон, это был сигнал для официальных лиц. «Ситников нашелся! Чем звонить, лучше бы приехал!» В зеркале заднего вида она видела, как вдали за ними маячит чёрный джип. Марина резко свернула влево на узкую дорогу, тянущуюся к какому-то поселку. Тяжелый джип, успевший набрать большую скорость, въехал на повороте в бетонную стелу, украшавшую развилку дорог. Телефон, отчаявшись, замолк. Марина отъехала на безопасное расстояние, встала и только после этого позвонила Фёдору Афанасьевичу.
– Марина! Куда вас опять понесло?! Стойте и не двигайтесь! СОБР уже на месте.
Марина оглянулась. Целых две машины появились у джипа, как с неба упали, из них выбегали люди в камуфляже.
***
Марина сидела в уютной кухне в доме Даши. В этот раз она хорошо рассмотрела дом и он ей очень понравился: чистенький, аккуратный, он смотрел в палисадник двумя окнами под синими наличниками. В палисаднике буйно цвели георгины. Гордые гладиолусы топорщились в цветнике яркими стрелами. Домик и внутри поражал чистотой.
Дарья выставила чай, хлеб с маслом, домашнее варенье, конфеты. У Марины проснулся волчий аппетит. А хозяйка даже к чаю не притронулась. Руки её немного дрожали.
– Даже не знаю, как вас благодарить.
– Успокойтесь, бандитов поймали. Вам ничего не угрожает. Скоро к вам подъедет следователь. Он хотел бы поговорить с вами. Вы помните, как в Лопухино пятнадцать лет назад умерла Белла? Расскажите мне, пожалуйста, всё, что вы знаете. Я клянусь вам, что не использую ничего из сказанного против вас.
…Конечно, помню. Хочу забыть, как страшный сон, но не могу. Вся картина настолько четко стоит перед глазами, как будто вчера произошло.
Белла молоко у меня покупала, когда они с девочками на даче жили. Белла мне очень нравилась. Всегда вежливая, приветливая. Девочки у неё чудесные были. Я иногда водилась с ними. Старшая, Нина, немая была. Ей лет пять исполнилось, а младшей – два года. И мужа её, Арсения, я знала. Он сам за молоко рассчитывался, и овощи они с другом Семёном у меня покупали: редисочку, картошечку, огурчики.
Белла одно лето жила в Лопухино с девочками. А на следующий год не приехала. Арсений наезжал, но я не лезла с расспросами.
А тут вдруг приходит ко мне Белла с девочками, измученная, уставшая. Они со станции пешком шли. А там было добрых километра три, не меньше до нашей старой деревни. Помню, стоят на пороге, пыльные все, грязные, девочки хнычут. В тот день праздник был, Иван купала. Так их еще и водой облили деревенские пацаны. Я подхватила с рук Лизу, в дом привела, молока налила. Девочки молоко выпили и сидят, носом клюют. Духота в тот день страшенная была, ночью гроза разразилась, а днем дышать нечем было. Белла попросила оставить девочек у меня. Мол, она до дачи дойдет, и они с Арсением придут вместе за девочками. Я конечно, согласилась. Положила девочек на кровать, они и задремали.
Белла ушла. А девочки вдруг проснулись и давай плакать. Ревут обе в голос, я успокоить не могу. У меня тогда кошка с котятами была. Я принесла двух котят, девочки заигрались. С полчаса или час играли, а потом снова заревели, к матери просятся. А Беллы все нет и нет. Я взяла их за руки, и побрели мы к Белле на дачу.
Подошли мы к дому со стороны веранды. У них двор на другую, дальнюю, сторону был. Вижу, машины во дворе стоят, сколько – не помню сейчас, но много. Я остановилась, и не знаю что делать, вдруг гостям мы помешаем. А девочки совсем сонные, стоят на ногах, но чуть не спят. Слышу, крики, ругаются. Одни голос – Беллы, второй – мужчина. Мне совсем неуютно стало, повернули мы обратно, идем вдоль веранды. Закричала Белла, и как упало что-то. У них такие окна были на веранде, необычные, как двери, до пола стеклянные. Подошли мы к окну, видим, напротив дверь в кладовую открыта, а на свету рука Беллы лежит на полу, и кровавое пятно расплывается. Я девочкам глаза рукой прикрыла, чтоб не смотрели. Зашли мы за угол, и тут забегали все в доме, зашумели. Я испугалась, за куст сирени спряталась, девочек на коленях держу, от страха трясусь, не заплакали бы малышки. А они ко мне прижались и заснули. Я пошевелиться боялась, но всё слышала и видела.
– Даша, кто это был? Харитонов?
– Нет, не Харитонов.
– Вы знаете того мужчину?
– Конечно, знаю. Это Арсений, муж Беллы.
– Муж Беллы? Быть такого не может! Вы уверены, что он убил Беллу?
– Уверена. У него в руках что-то было, камень, не камень, может молоток. Он ударил её с силой по голове. Она упала, и кровь потекла, много крови.
– А что потом было?
– Сначала мужики вышли, важные такие. Один, толстый, впереди, а остальные сзади семенят. Я толстого сразу узнала. Как не узнать, если фотографии его в каждой газете в то время были. А Арсений с Семёном аж согнулись напополам перед толстым. «Не беспокойтесь, всё уладим», – без конца твердят. Толстый со свитой по машинам сели и отъехали. За ними – девки вышли. Известно, какие девки, по ним видно. Их в одну машину всех согнали, и тоже увезли. Остались Арсений с Семёном и двое наших, местных: Васька и Митька. Васька – конченый человек был, с зоны не выходил, а чего Митька к ним полез? Сам виноват.
Арсений, как не в себе был. Семён на него орал и сам распоряжался. Ваське и Митьке велел Беллу принести и в машину посадить. Вынесли Беллу, Арсений закричит:
– Из-за тебя я убил её! Я убил её!
А Семен отвечает:
– Не мне одному твоих жен убивать. Заткнись и садись в машину.
А Митьке с Васькой Семён велел в доме прибрать, и устроить в доме, как будто в карты они вчетвером играли. А как милиция приедет, сказать, мол, сидели, играли в карты, а Белла явилась нежданная, скандал устроила, выпила, а потом в машину сама села и поехала.
Отъехала машина, Васька с Митькой в доме скрылись. Подхватила я на руки Ниночку и Лизоньку, да бегом домой. Перешла речку вброд, чтобы не увидели меня на мосту. Как до дому донесла девочек –