– А если ты заболеешь? Если тебя признают – как это? – «недееспособной»? Кто будет опекуном? Они?
– Я думала, что моя мама. И Виктор мне это внушал. А ведь она никогда не была женой Аристархова. Наверное, моя мачеха, Наталья имеет все законные права. Почему я не подумала об этом раньше?
– Успокоилась? Вот и прекрасно. Не дрейфь, все будет в ажуре. Если что, кричи: «Полундра», и я прибегу к тебе на помощь.
– Ты не услышишь, до того берега далеко.
– А ты мне на сотовый позвони. Позвони и крикни. Запомнишь номер?
Артем перевозит меня на наш берег. Моя одежда сиротливо лежит на берегу. Я поднимаю ее с травы и иду в дом.
– Доброе утро. Вы купались? Как водичка?
Наш дворецкий расплывается в улыбке до ушей. Я по-новому смотрю на него.
– Теплая. Закажите мне машину к десяти. Я хочу съездить в город.
– Куда хотите прогуляться?
– Я сказала, машину к десяти.
– Слушаюсь.
Я принимаю ванну, когда ко мне заходит Наталья.
– Как спалось, что снилось?
«Ах, ты, дрянь! Тебе хочется услышать, что меня всю ночь мучили кошмары. Не дождешься!»
– Спала прекрасно, а что снилось конкретно, не помню. Но что-то легкое и светлое.
– Ты хотела сегодня куда-то поехать?
«Уже доложил, гад!»
– Да, а что? Я должна перед кем-то отчитываться в своих поступках?
– Нет, что ты! Я хотела тебя попросить захватить с собой Кристину, ей тоже надо в город.
– Пусть закажет себе такси, если нет другой машины. Я поеду одна.
***
Ветерок врывается в открытое окно машины, шевелит мои волосы. Мы останавливаемся у супермаркета. Я нагружаю машину продуктами и подарками. Надежда Васильевна не ожидала меня увидеть. Она выходит ко мне в стареньком платье. Руки испачканы в муке, она ставила тесто на пирожки. Шофер заносит в дом пакеты, а Надежда Васильевна причитает:
– Полиночка, дорогая, почему не позвонила, не предупредила? Я бы пораньше замесила тесто и напекла бы пирожков к твоему приезду. А мама не приехала? А это зачем ты привезла? И так много!
– Надежда Васильевна, не обижайтесь, примите от чистого сердца.
Я отпускаю шофера «погулять». Мы сидим одни с Надеждой Васильевной в уютной кухоньке и пьем чай с тортом и конфетами. Старушка сокрушается по поводу моих непомерных, на ее взгляд. трат.
– Ну, купила бы один тортик к чаю, и ладно. А то и консервов навезла, и мясных продуктов. А платье, зачем такое дорогое купила? Одного халатика бы хватило. Спасибо, конечно, большое тебе за подарки. Я очень рада, что ты приехала! А то я все одна и одна.
Я не решаюсь начать разговор, ради которого приехала сюда. Надежда Васильевна замечает мое смятение:
– Полиночка, что-то случилось? На тебе лица нет!
– Надежда Васильевна. Я к Вам пришла, как к родной. У меня в Москве никого родных нет: ни тети, ни дяди, ни бабушки, ни дедушки. Да и во всей стране сейчас нет: мама в Турции. Помогите мне, умоляю!
– Ой, с Таней что-нибудь?
– Нет. Мне кажется, я сошла с ума. Я уже вижу призраков. Это – по Вашей части?
– Сядь, успокойся. Сейчас разберемся, поговорим. Ответишь мне на несколько вопросов.
– Я сначала хочу спросить Вас кое о чем.
– Ну, спрашивай.
– Что Вы знаете о Лиле?
– Лиля была младшей сестрой Танечки. Она жила в интернате, когда я познакомилась с Танюшей. Я не видела ее, но Таня говорила, что она очень красивая девочка. Таня в техникуме училась, мечтала, что заберет Лилю из интерната. А потом вдруг Таня пропала. Я даже в техникум ездила, но и там ничего не знали о ней. Теперь я знаю, что она тебя родила, техникум бросила и уехала в Новосибирск. Глупая, могла бы ко мне обратиться. Неужели бы я не помогла ей? Слава, Богу, что у нее все хорошо сложилось. Жалко, что Лиля умерла такой молодой. И причем здесь призраки?
– Надежда Васильевна! Я хочу открыть Вам одну тайну. Татьяна – не моя мать, моя настоящая мать – Лиля.
– Надо же!
– Знаете, как она погибла? Она сошла с ума, когда родила меня, а затем бросилась под машину!
– Боже, мой!
– Вы же психиатр. Скажите, такое передается по наследству? Скажите, я не кажусь Вам ненормальной?
– Бог с тобой, Полиночка! А откуда ты узнала, что твоя мать сошла с ума? Как она болела? Какие причины привели ее к болезни? И потом ты уверена, что она болела? Кто поставил ей диагноз?
– Нет, я подробностей не знаю, но меня беспокоит, а здорова ли я?
– Полина, если тебя серьезно беспокоит что-то, то надо обследоваться.
– Я обследовалась весной, у меня ничего не нашли. К психиатру я не ходила, но у невропатолога была. Мне сказали, что я здорова.
– Ну и живи спокойно. С Таней ты говорила?
– Мама не в курсе, что я узнала о Лиле.
– Не беспокой ее зря, захочет, сама тебе все расскажет. Лучше поговорим о твоей свадьбе. Ты уже выбрала себе платье?
– Какая свадьба, если я схожу с ума!
– Если ты такая упертая, кажется, так выражаются сейчас молодые, то давай с тобой побеседуем.
Мы беседовали часа три. После моего сбивчивого рассказа, Надежда Васильевна дала мне несколько тестов, каждый вопросов на шестьдесят. Я замучилась крестики ставить. Потом она их обрабатывала, смотрела какие-то таблицы.
Я напряженно ждала ответа. Её голос прозвучал неожиданно громко:
– Ты не сумасшедшая, просто нервничаешь. Это – страхи, они есть у многих. В следующий раз постарайся коснуться этого призрака, сорви маску, посмотри, кто под ней.
– Но я боюсь, что там – покойная Марианна.
– Страх можно победить, если не убегать от него. Попробуй погнаться за ним.
– И что будет?
– Либо страх исчезнет навсегда. Либо…
– Что – либо?
– Либо тебя морочат вполне реальные люди. Но это уже не по моей части. Ты с кем-нибудь делилась своими видениями?
– Да я так орала, что весь дом слышал.
– Но детали ты кому-нибудь рассказывала?
– Нет. Я стеснялась. С Виктором про Новодевичье мы совсем недавно говорили, не про призрак. Хотя как-то в самом начале я говорила Римме, что мне неуютно жить в комнатах покойницы, что вообще не люблю похорон, кладбищ, никогда жутики не смотрю. Ну, и про платье, конечно, она знала.
– Может, это она изображала призрак?
– Нет. Она не могла. С ее ли фигурой влезть в такое платье? Да и ростом она ниже. И вообще, я же их одновременно видела. Да и зачем это Римме?
– Вот