А почему же я ей до сих пор верю? Женская интуиция? Женская интуиция здесь ни при чем. Атака на компьютер не вписывается. Зачем Юле подбираться к счетам Краснова, если она и так получает крупный куш по завещанию? Это – раз. Зачем ей показывать мне улику против себя? Она, кажется, вообще не думала, что это – улика. Это – два. После моего рассказа она не испытала никакого чувства вины перед Красновым. Извинялась за свои подозрения, за Машу – и только. Это – три. Нет, это не может быть Юля, как бы ни старался анонимщик.
Но кто он? Возможно, это и есть потенциальный убийца? Что известно о нем?
Во-первых, этот человек из близкого окружения Виктора Александровича. Он (или его сообщник) вхож в дом Краснова. Ведь карточку подбросили прямо в сумочку. Няня? Кто-то из персонала? Во-вторых, он имел возможность сделать или украсть этот снимок, значит, он вхож и в наш коттедж».
Ужасная догадка молнией сверкнула в голове Марины: «А что, если это Олег?!»
Олег проходил по всем признакам. Он постоянно щелкает всех подряд свой «цифрой», а потом смотрит на компьютере. И отказ Олега от поисков хакера произошел как раз перед взрывом. Марина вставила пятый квадратик на предпоследнее место в цепочке и вписала: «Олег».
«Олег Ярославский! Самолюбивый, гордый, обожающий свою жену, он вдруг узнал об измене. И с кем – с уважаемым им человеком, старшим партнером и другом, которому он доверял, с которым он советовался, от которого он принимал подарки. Это так ударило по нему, что он просто помешался. Поэтому он решил убить Краснова. Хорошо еще, что не Машу! А фото подбросил Юле. Не обязательно, чтобы ее подставить, а просто – чтобы она тоже узнала, как товарищ по несчастью. Как она сказала, «бедный Олег»? А он, в свою очередь, подумал: «Бедная Юля!»
Но никак не укладывалось в голове, что Олег способен на убийство. Он даже налоги все платит – невиданное дело! Где-то засело в голове, что нельзя преступать закон. И вдруг – убийство. Не ссора, не драка, не разрыв отношений. Кстати, разрыв отношений как раз произошел: Олег отказался искать взломщика.
Вот! Вот это – реакция Ярославского: разорвать деловые отношения с Виктором Александровичем, уйти из дома, даже подраться с Андреем. Это его типичная реакция, такую Марина могла себе представить. А убийство – нет, невозможно. И чем больше думала Марина об Олеге, тем сильней росла ее решимость встретиться и поговорить с ним. А если она ошиблась? У нее уже были ошибки, когда вполне симпатичные и приятные в общении люди оказывались преступниками. Может, предоставить этот разговор милиции? А если он совсем не виноват?
Марина представила себе Олега, переживающего крах личной жизни, – и тут врывается милиция с допросами, подозрениями. «Чтобы он ни думал о Маше, он мой старый друг. Да, хорош друг! Он дрался с Андреем, оскорблял нашу семью. Точно – сумасшедший. Может, все же пусть с ним разбирается милиция? А они станут разбираться? Олег идеальный подозреваемый, особенно, если в руки следователям попадет парочка документов: такое же фото и записка Олега. Господи! Я же сама оставила копию для уборщицы. Они никого больше искать не будут. У Олега для убийства Виктора Александровича есть и мотив, и возможность, ведь система безопасности Краснова для него абсолютно прозрачна. Стоп! Вот почему я не хочу верить в его виновность – Олег искал взломщика. Но это могут быть совершенно не связанные вещи».
Марина тонким штрихом зачеркнула связь между «Атакой» и «Сплетней». «Да, несвязанные: кто-то мог покуситься только на банковский счет Краснова, вовсе не желая его смерти. Теперь этот взломщик только путает всю картину. Что же все-таки успел узнать о нем Олег? Он, определенно, что-то узнал, но не сказал ни мне, ни Маше. Вот возьму и спрошу его об этом! Но как мне до него добраться?»
***
«И не так уж трудно было догадаться. Вот он – «Медицинский центр доктора Петрова». Вот он – кабинет с табличкой «Системный администратор. Посторонним вход запрещен». Марина вдохнула, как перед прыжком в воду, и повернула ручку. Дверь была открыта, как и договаривались. Марина не зря мило улыбалась дежурной, не зря напомнила ей о своей статье в журнале «Кредо», прославившей новый метод диагностики. Дежурная сразу согласилась помочь ей сделать Олегу Вадимовичу Ярославскому приятный сюрприз.
– Не говорите ему, что это корреспондент Марина Белова.
– Олег Вадимович, – девушка набрала внутренний номер. – Принесли новые образцы, откройте, пожалуйста, дверь.
Кабинет, выделенный программисту, соавтору нового, коммерчески успешного проекта, был в прошлой жизни одноместным больничным боксом, но хорошо отремонтированным и красиво обставленным. У окна стоит стол с компьютером и еще какой-то техникой, ближе к двери – белый кожаный диван, кресло, журнальный столик и тумбочка. С первого взгляда из двери маленькой прихожей Марина поняла, что Олег здесь и ночевал. На кожаном диване лежит мятая подушка в белой наволочке, а на тумбочке – электрочайник, чашка, тарелка, прикрытая салфеткой. Сейчас Олег сидел за компьютером столом спиной к двери и работал.
– Наталья Николаевна! Оставьте поднос на столике, я сегодня же все обработаю, – сказал он, не оборачиваясь от экрана монитора.
– Эти образцы – срочные, Олег Вадимович, – сказала Марина.
– Ты?! Здесь?! – Олег так резко вскочил с компьютерного кресла, что оно отскочило, стукнулось о стенку и медленно покатилось обратно.
Первое движение его было – убежать, но Марина перекрывала выход из комнаты. Олег выглядел неважно: глаза покраснели, ввалились, волосы взъерошены, нос слегка распух. Марина заговорила, как будто не заметила ни его вида, ни резкого движения. В конце концов, Андрей ведь мог и не рассказать жене про неприятный инцидент в кафе.
– Привет Олег! У меня очень срочный заказ на установление отцовства, – она с самым деловым видом протягивала Олегу конвертик с образцом.
– За срочность – двойной тариф, – чуть помешкав, сказал Олег, пытаясь скрыть замешательство под маской чисто деловых отношений.
Он взял конверт и пересыпал мелко настриженные волосы в специальную чашечку, которую установил в гнездо на аппарате, похожем на большой кухонный комбайн. И стал нажимать какие-то кнопки на верхней панели. «Комбайн» негромко загудел, замигал огоньками.
– Надо подождать минут семь, присаживайся.
«Что ж, элементарная вежливость сохранилась.