— Ефим!
Командир этого недотёпы стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди. На его лице играли желваки, а губы были плотно сжаты. Он был зол, и это не сулило мальчишке ничего хорошего. Услышав мой голос, Ефим обернулся и быстро подошёл к окну.
— Какого хрена здесь происходит? Кто этот щегол?
— Сергей ПроРысев, — Ефим встал таким образом, чтобы и парня видеть, и меня. — Прибыл вчера, чтобы сменить Петьку. До этого был на изнанке, на которую из Ямска можно попасть. Его впервые туда направили. И как по заказу случился прорыв второго уровня. Летяг много набили, но эти твари для нас лишними не бывают. Мы же почти и не продаём их, разве только очень ограниченно лечебные зелья, у нас же приготовленные.
Фыра не смогла затормозить на повороте и сбила с ног вышедшего из дома Кузьму. Тот шёл с полным ведром воды. Ведро взлетело вверх, а потом приземлилось точно ему на голову, предварительно окатив водой.
— Ах ты ж зараза пушистая! — заорал Кузя, но из-за надетого на голову ведра его голос звучал глухо.
— Сергею повезло, прямо на него на выходе из форта стая летяг налетела, — продолжил говорить Ефим.
— В мешочке макры? — я усмехнулся.
— Макры, — ответил сотник. — И я не представляю, как забрать этот проклятый мешочек у Фыры.
Тут Сергей сумел догнать наглую воровку, которая спёрла его первые макры, и теперь подступал к прижавшейся к дому рыси, уговаривая её.
Фырочка, отдай мне кристаллы, пожалуйста. Я тебе немного отсыплю, — ворковал егерь. Я же высунулся ещё сильнее и гаркнул: — Да что ты с ней нянькаешься⁈ Хворостину хватай и поперёк задницы!
Сергей и Ефим так на меня посмотрели! А, ну да, как можно рысь вдоль хребта? А то, что она совсем обнаглеет, их не трогало. Я вскочил на подоконник и спрыгнул с той стороны. — Ну всё, попалась! — и, подобрав с земли какую-то ветку, двинулся к Фыре.
Рысь смерила меня недовольным взглядом, выплюнула довольно пожёванный мешочек, а потом исчезла.
— Надо же, — я покачал головой. — Куда она, не в курсе?
— К котятам, — ответил Ефим. — Почему она этого не делает постоянно?
— Потому что ей больно, — я отшвырнул палку и потёр шею. — Лебедев исследовал этот феномен. Что-то с гормональным уровнем связано, и ей больно, когда она перемещается самостоятельно. Так что делает это Фыра крайне редко: только если мне грозит нешуточная опасность, ну или чтобы сбежать от меня и избежать вполне заслуженного наказания.
— Почему она позарилась на эти макры? Они же некрупные и слабенькие? — тихо спросил Сергей, всё ещё сидевший, опёршись одним коленом о землю.
— Фыра таким образом выказывала протест против произвола Марии Сергеевны, — я подобрал мешочек и бросил его парню. — Держи и не давай ей так нагло себя обворовывать. Ей это точно на пользу не пойдёт.
— Ваше сиятельство, Евгений Фёдорович, вы бы оделись, что ли, — перебил меня Ефим, отвлекая от покрасневшего Сергея. — А то как-то неловко, что вы в одних трусах прямо напротив ворот стоите. А вдруг придёт кто?
Как только он это произнёс, ворота открылись, и вошли Мамбовы. Вика закусила губу и отвернулась, а Олег посмотрел на меня и покачал головой.
— Меня всегда поражало твоё отсутствие стыда и такта, Женя, — крикнул Мамбов — Но мне всегда казалось, что в плане одежды ты всё-таки проявляешь большую педантичность и недаром считаешься законодателем моды. Или я что-то пропустил, и теперь вот это начнёт быстро распространяться по салонам?
— Мы с тобой произведём фурор, Олежа, появившись на каком-нибудь званом ужине в таком виде, — ответил я ему, сложив руки на груди и гордо вскинув голову.
— Нет, не произведём, — покачал головой подошедший Мамбов. Вика не стала любоваться мною и быстро вошла в дом. — Нас наши женщины в таком виде вряд ли из дома выпустят.
— Я вот сейчас стою на улице, значит, можно сказать, что меня выпустили, — и я хохотнул, понаблюдав за его кислой мордой. — Да ладно тебе, это мой дом, и я имею полное право разгуливать по нему, как мне вздумается.
— Лучше я подожду в гостиной, пока ты нагуляешься, — Олег похлопал меня по обнажённому плечу и быстро направился к входной двери.
— А я предупреждал, — довольно меланхолично сказал Ефим, когда дверь за Мамбовым закрылась.
— Если бы ты сам сумел справиться с царящим здесь бардаком, то мне не пришлось бы в трусах из окна выпрыгивать, — ответил я ему, направляясь к тому самому окну, чтобы забраться обратно в комнату.
— Я не сумел бы сам справится с подобным происшествием, — спокойно ответил Ефим. — И Игнат не смог бы. И вы это прекрасно знаете, Евгений Фёдорович.
— Извини, — мне хватило совести извиниться. Ефим прекрасно справлялся со своими обязанностями, просто я всё ещё никак не мог привыкнуть к тому, что он не Игнат. — И чего ты ждал, наблюдая, как твой егерь наматывает круги по двору, пытаясь догнать рысь и уговорить её отдать ему его же добро?
Сергей снова покраснел, я же ловко влез в окно и сел на подоконник. Ефим при этом задумчиво смотрел на меня.
— Я ждал, когда Фыра наиграется. Вряд ли она отдала бы мешочек, но ушла бы в дом к своим котятам, и эта беготня закончилась бы, — наконец ответил сотник.
— Ну, это ты зря про неё так думаешь, — я ухмыльнулся. — Мешочек бы она отдала. Макры бы сожрала, вот тут без вариантов, а мешочек бы отдала, можете даже не сомневаться. Ладно, всё равно пора было вставать. Сейчас завтракаем, приводим себя в порядок и через два часа выезжаем.
Крутанувшись на подоконнике, я спрыгнул на пол в комнате. Маши в спальне не было, и я направился в ванную, чтобы совершить уже утренний моцион.
* * *
Петрович остановил коня возле не слишком большого двухэтажного дома. Окно в калитке приоткрылось, и из него выглянул старый дед.
— Кто ты такой и зачем приехал к баронессе Камневой? — проскрипел старик.
— А почему вы решили, что я именно к Елене Павловне приехал? — Петрович соскочил с коня и подошёл поближе к воротам.
— Ну а к кому ещё? — старик закатил глаза. — Не к Адриану же Христофорычу.
— А если всё-таки к нему? — Петрович хмыкнул.
— Так нету его, в Москву укатил, какие-то бумаги на разработку шахты повёз. Только Елена Павловна дома, — тут же ответил старик.
— Ну тогда передай Елене Павловне, что старший егерь клана Рысевых, Антип Петрович ПроРысев, с ней поговорить хочет, — представился Петрович, гадая про себя, кто же этот старик, если он старшего