«Квадрант» миновал узость при входе в гавань — в отличие от зурбаганской, она представляла из себя замкнутый бассейн, отделённый от моря двумя узкими, почти смыкающимися мысами. На их окончаниях громоздились баши и куртины западного и Восточного фортов, сложенные из желтовато-серых каменных блоков, а за ним в сушу врезались широкие каналы, стиснутые с боков каменными же набережными. Из одного из таких каналов угрюмо пялился на акваторию форштевень большого военного корабля. Я пригляделся — вытянутый таранный шпирон, две трубы, три мачты, несущие полное парусное вооружение, орудийные порты, прикрытые броневыми крышками — до боли знакомый облик…
— Броненосный фрегат «Генерал Брен». — Бонифатьич словно угадал мои мысли. — Между прочим, этот самый Брен во время гражданской войны был оппонентом генерала Фильбанка, об этом даже в «Зурбагнаском стрелке» есть… Что до самого корабля, то это брат-близнец почившего в бозе «Хассавера», разве что, орудия установлены не в казематах, а на батарейной палубе. На момент мятежа «Брен» нёс стационерную службу в одном отдалённом мире. Дзирта нашла его, убедила капитана вернуться и провела их по Фарватеру вслед за своим «Латром».
Я кивнул. В памяти свежа ещё была схватка у зурбаганского маяка — Дзирта и сопровождавший её Роман успели тогда попрощаться с жизнью, и лишь резервная астролябия, предусмотрительно настроенная на Маяк острова Валуэр, позволила нам ускользнуть. Никогда не забуду, как десятидюймовый снаряд поднял столб воды у самого борта «Штральзунда» за миг до ухода на Фарватер — и как я, затаив дыхание смотрел назад и гадал — появится ли их клубящейся туманной пелены бушприт «Латра», или же очередной залп «Генерала Фильбанка» оказался точнее и разнёс таможенный крейсер в щепки?
— Сколько всего кораблей она привела в Гель-Гью? — осведомился Пётр. Он стоял рядом, у лееров под ручку с Верой Павловной.
— Четыре. — отозвался Бонифатьич. «Генерала Брена», клипер '«Филомель» и два вооружённых колёсных парохода, все четыре пришлось везти сюда через остров Валуэр, ориентируясь по вашему Маяку. — Одно судно, таможенный шлюп «Фарфонт» стоит здесь, в Гель-Гью на ремонте — этот, правда без команды и капитана, — да ещё корвет «Адара» должен завтра подойти из Дагона. Если, конечно, по дороге не напорется на каперов из Аламбо.
— Каперы, говорите? — я покачал головой. — Аламбо, значит, целиком на стороне мятежников?
— Не то, чтобы целиком. Кое-кто из числа близких к городским властям, действительно их поддерживает и, увы, не только на словах. В особенности это относится к офицерам Береговой охраны Аламбо — там каждый второй, не считая каждого первого, бредит славой Фильбанка и мечтает свести с зурбаганцами счёты за его поражение и смерть. Но большинству на это наплевать — они просто не упускают случая поживиться. Дело-то обычное, такое и у нас, на Земле сколько раз бывало….
Я кивнул. Похоже, старик не терял времени даром, и теперь разбирается в местной политике лучше всех нас, вместе взятых.
— Так что в Гель-Гью соберётся треть зурбаганской Маячной Эскадры. — продолжал Врунгель. — И два вымпела из десяти, приписанных к Таможенной службе. Это не считая «Латра», разумется.
Казаков поморщился.
— Негусто… А что остальные, неужели перекинулись?
— Не все, конечно. Капитан канонерки «Лим» нарочно сжёг опорный подшипник гребного вала, чтобы не примыкать к мятежу. Таможенный шлюп '«Кассет» с той же целью выкинулся на берег, за что капитан сейчас сидит в карцере а «Фильбанке». А командир корвета «Гарнаш» поступил ещё проще: напился в хлам, затеял драку в «Белом Дельфине» и получил табуретом по затылку. Теперь валяется в постели и горя не знает — не считая, конечно, сотрясения и сломанной челюсти.
— Это всё, Михаил Христофыч, тебе Тиррей сообщил? — спросил я. — И кок ты с ним ухитряешься сноситься, коли «Квадранту» и «Клеверу» в Зурбаган теперь хода нет?
— Им-то может и нет… — Врунгель изобразил на морщинистой физиономии ухмылку. — А вот пацаны-фитильщики — кто их остановит? Добираются в Дагон, кто на рыбацких шхунах, кто вообще посуху, и передают сведения надёжному человеку. Ну а я уже и забираю, читаю, изучаю…
— Ну-ну, изучай… — я согласно кивнул. — Сведения — дело хорошее и вскорости очень нам понадобятся. А Тиррею передай, чтобы поберёгся и ребят своих поберёг. Если мятежники узнают, что они работают на нас, дело может обернуться скверно. Гражданская война — штука безжалостная, здесь, кажется, именно она и начинается…
— Скажите, Серж, почему вы не взяли с собой Тави? — спросила Вера Павловна. Казаков, не ожидавший это вопроса дёрнулся, и я заметил, как она предостерегающе сжала его локоть. И поаплодировал, мысленно, разумеется. Нет, точно — эта женщина настоящее сокровище: и умна, и тактична, а уж как вела себя тогда, на «Штральзунде», когда понадобилось занять место заряжающего…. Положительно, Петру повезло, если только у него хватит ума не упустить свою удачу — раньше такое с ним случалось, и не раз. Впрочем, за три с лишним десятка лет, прошедших с тех пор, он, надо надеяться поумнел… или, хотя бы научился разбираться в женщинах…
— Тави никак не может отойти от того, что случилось в Зурбагане. — ответил я со всей возможной любезностью. — Зейчас она в Лиссе — там у неё свой дом, пусть отдохнёт, отвлечётся, придёт в себя. Вот закончим дела здесь — надо будет её навестить…
Вера Павловна кивнула. Пётр воспользовался паузой и принялся торопливо объяснять, чем настоящий Гель-Гью отличается от описанного Грином, и как обидно, что нам не удалось оказаться в городе во время карнавала по случаю годовщины основания города — если верить тому же Грину, это нечто феерическое! Вера Павловна слушала, кивала; на губах её играла лёгкая, чуть-чуть ироническая улыбка, и я мысленно пожелал другу удачи.
Коротко квакнула сирена; машинный стук под палубой затих и мгновение спустя возобновился. Под кормой судна вспух высокий бурун — работающий на реверс винт тормозил бег шхуны. Старпом крикнул что-то в матюгальник, ему ответила боцманская дудка и по палубе застучали босые