Фёдор Абрамов: «Первые рассказы и повести Курочкина были о деревне, о повседневных радостях и горестях рядовых людей. Они некрикливы, неброски, эти его первые вещи не отличаются пышностью своего оперения и новомодными придумками. Но всякий непредвзятый читатель, прочитав уже его первую книгу “Заколоченный дом”, скажет: да, в литературу нашу пришёл новый талантливый писатель, писатель со свежим и точным словом, с крепким знанием народной жизни и настоящей, неподдельной совестью».
Виктор Конецкий: «Я считаю В. А. Курочкина одним из самых “густых”, “точных” по языку ленинградских писателей. Он принадлежит к тем в русской литературе писателям, которые всеми своими корнями связаны с деревней, землёй. Именно оттуда приходит такое языковое богатство и такая чистота душевных помыслов, такое беспрерывное стремление к правде, которая одна только и может помочь людям жить в наш сложный век. Я считаю большим упущением всех членов ленинградской писательской организации то, что В. А. Курочкин до сих пор не находится официально в наших рядах. Уже сложившимся, прошедшим войну человеком, уже отработав на разных участках современной жизни в самых разных должностях и профессиях, Виктор Александрович нашёл в себе силы и настойчивость окончить Литературный институт, получить высшее литературное образование. Одновременно с прозой он начал работу в театральной драматургии, создав пьесу “Сердце девичье затуманилось”, а затем киносценарий “Ссора в Лукашах”».
С. М. Панфёров: «Как человек поколения, основательно выкошенного косой истории, он имел право на выбор. На фотографиях ушедших лет они, люди его поколения, не выглядят гулливерами, на лицах нет самодовольства победителей, нет безнадёжной тоски, есть одно, что скрыть было невозможно, — на нас смотрят оставшиеся в живых. Курочкин не столько понимал, сколько чувствовал. Думается, это и определило его выбор. <…>
Собственно в литературном смысле Курочкин ближе всего к Пушкину там, где ближе к его прозе: “Повести Белкина”, но и в “Пора, мой друг…” Начав с прозы, причём “натуральной”, Курочкин постоянно создавал “второе небо в пространствах собственной души” (по словам Г. Горбовского) и, по его же словам, он был “не ценитель, а целитель прекрасного”…»
Своё место — и в жизни и в литературе — он определил сам. В повести «На войне как на войне» есть такие строки: «Начало смеркаться, когда полк оставил позади расстрелянный лес. Неподалёку от него рос молодой дубок. Он так крепко держался за землю и так был жаден до жизни, что не уронил ни одного листика. Тонконогий, стройный, он стоял посреди дороги, вызывающе вскинув лохматую рыжую голову. Земля вокруг дубка была изъезжена, испахана, искромсана. Его пощадили и снаряды, и бомбы, и танки, и колёса машин, и солдатские сапоги. Последняя Санина самоходка прогромыхала мимо деревца, и дубок тоже остался позади, и его поглотила серая мгла вечера».
Но автору повести «На войне как на войне» не оказалось места в плотной обойме «лейтенантской прозы». О Курочкине молчала критика. А если не молчала, то по большей части снисходительно бранила, хотя и признавала, что в литературу вошёл «своеобразный, одарённый» писатель.
Одновременно с прозой Курочкин работал над киносценариями. В 1959 году на «Ленфильме» вышел художественный фильм «Ссора в Лукашах». Сценарий Курочкин «собрал» из нескольких своих рассказов и повестей.
В «деревенских» повестях и рассказах Курочкина проглядывает что-то платоновское — трагическое, некий надлом, как у зрелого хлебного колоса, который уже упал на землю и вот-вот будет затоптан, потому что никому не нужен, ни самому крестьянину, ни первому секретарю райкома партии. Потомственный крестьянин, наблюдавший на родной земле несколько поколений, их труд, их отношение к своей и окружающей природе, Курочкин хорошо понимал, что ждёт деревню в недалёком будущем. По стилю и художественной изобразительности критики роднили его с Юрием Казаковым, с которым, кстати, Курочкин дружил и прозу которого ценил очень высоко.
Не всё, написанное Курочкиным, шло в печать. Редакторы, отмечая высокий художественный уровень повестей «Записки народного судьи Семёна Бузыкина» и «Урод», отказывались их печатать в той редакции, в которой они были представлены, предлагали автору изменить те или иные сюжетные линии, смягчить конфликты, характеры. Долгое время не шли пьесы «Пень» и «За всё надо платить». Повесть «Записки народного судьи Семёна Бузыкина» будет напечатана спустя двенадцать лет после смерти автора — в журнале «Нева» (1988 год) с предисловием вдовы писателя Галины Ефимовны Нестеровой-Курочкиной.
Из очередной депрессии писателя вырвала работа над новой повестью о войне, а потом её публикация в столичном «толстом» журнале и громкий успех.
В 1960-е годы фронтовики словно встрепенулись. Особенно те из них, кто на фронт ушёл со школьной скамьи. Они оглянулись на прожитое и вдруг обнаружили, как мало их, рождённых в 1922–1925 годах, уцелело.
Повесть «На войне как на войне» Курочкин закончил в 1965 году. Рукопись размножил и разослал в журналы и издательства. Спустя какое-то время начал получать свои пакеты назад. Никто не брал. И вдруг из редакции журнала «Молодая гвардия» пришло письмо: повесть понравилась, отдаём в набор…
Вскоре «На войне как на войне» вышла в журнале. Потом — отдельной книжкой. О новой повести Курочкина заговорили. Первая рецензия вышла в ленинградской газете «Смена». Отзыв был положительным. Эта публикация словно задала тон всему последующему разговору и о повести, и вообще о прозе Виктора Курочкина.
В те дни Курочкин получил много восторженных писем от друзей, от писателей и читателей. Особенно дорого было признание «своих». «С моей точки зрения, — писал ему в октябре 1965 года Александр Яшин, — Ваша книга станет в ряд лучших художественных произведений мировой литературы о войне, о человеке на войне. К тому же это очень русская книга. Я думаю, что не ошибаюсь… Читал я Вашу книгу, и ликовал, и смеялся, и вытирал слёзы. Всё удивительно тонко, достоверно, изящно, умно, и всё — своё, Ваше, я не почувствовал никаких влияний. А это очень дорого… Ваша книга бьёт по всем неумеющим писать, бесталанным, но поставленным у “руководства литературой”, как же им не сопротивляться. А ведь многие из них тоже о войне пишут. К тому же и совести у этих людей нет. Смотрите на эти статьи как на рекламу… Если бы не они, я бы, наверно, долго ещё не имел счастья прочитать Вашу повесть… Это выше Барбюса и Ремарка. Саня Малешкин имеет лишь одного предшественника — Петю Ростова (больше пока не вспомнил)».
После выхода повести «На войне как на войне» в журнале «Молодая гвардия» пресса, в те годы чуткая к новым именам и новым публикациям, наполнилась рецензиями, статьями и отзывами. Среди восторженных, положительно-доброжелательных были, мягко говоря, и критические. Некоторые буквально сочились ядом. С резкой критикой повести Виктора Курочкина выступили «Литературная газета» и «Известия». Установочные, так сказать, издания. Но