Листая бесконечное количество статей, я для себя отметила две вещи.
Первое — Дефо учредитель фонда «Жизнь». Про них я слышала. Это благотворительная организация, из-за чего в новостях этого жуткого альфу чуть ли не со всех сторон облизывали, называя щедрым и благородным. А меня это достаточно сильно качнуло. Я, конечно, понимала, что жизнь далеко не такая, какой может показаться на первый взгляд, но как же, оказывается, удобно для всех считаться хорошим и, прикрываясь благотворительной организацией, на самом деле зарабатывать деньги на жизнях и смертях других людей.
Второе — когда я впервые услышала настоящее имя мистера Брауна, мне оно показалось смутно знакомым, но лишь сейчас я осознала почему. Когда еще не было известно про истинность, это ведь ему меня хотел отдать Барнс.
Понимание этого въелось в сознание. Стало не просто жутко, мысли вообще разъело, ведь, получается, если бы мы с Картером не оказались истинными, меня бы передали лично в руки мистеру Брауну.
Мне требовалось время для того, чтобы переварить то, как, оказывается, судьба может извращаться и того, насколько близко я была близка к аду.
До сих пор по коже бежали мурашки.
Придвинувшись ближе к окну, я посмотрела на улицу. Пока я была в доме своего сестринства, около него собралось много других студентов. Я дружелюбно улыбнулась им и помахала, после чего охрана попросила их отойти, чтобы мы, проезжая мимо никому не навредили. Но все равно это заняло немного времени.
Уже когда мы проезжали по студенческому городку, я с теплом смотрела на здешнюю улицу. Всё-таки это место вызывало теплые воспоминания. И я была уверена, что их будет ещё больше.
Услышав тихое жужжание, я достала телефон из рюкзачка и увидела, что мне звонил Картер. Ещё бы полгода назад я бы в жизни не поверила бы, что буду испытывать трепет и тепло, видя его имя на дисплее своего телефона.
— Да, — отвечая на звонок, я приложила телефон к уху. — Просто так звонишь или что-то случилось?
— Случилось. Причем хорошее, — судя по шуму на заднем фоне, Картер сейчас был на улице. — Твоя мама очнулась.
Я тут же села ровно, сжимая телефон пальцами. Сердце забилось быстрее и я задержала дыхание.
— Как она? — спросила, поерзав на сиденье. Меня словно волной из эмоций окатило, ведь, несмотря на то, что врачи говорили о том, что состояние мамы улучшается, слышать о том, что она очнулась, было подобно внутреннему мощному всплеску. Невыносимой тяжести упавшей с плеч.
— Отлично. Врачи сказали, что, если ты хочешь, можешь сейчас приехать и увидеться с ней.
Хоть Картер меня и не видел, но я все равно кивнула. Конечно, я хотела увидеться с мамой.
Буквально через полчаса я уже была в больнице. Изначально поговорила с врачами. Они подтвердили, что с мамой всё хорошо, но выход из комы не может являться чем-то легким. На данный момент для нее будет даже в пользу увидеть кого-то близкого. Может, это поможет её эмоциональному и душевному состоянию, но все равно мне в разговоре с ней следует быть максимально осторожной.
Подойдя к нужной палате, я тихо постучала в дверь, после чего вошла внутрь.
Я часто приезжала к маме, но каждый раз, видя ее осунувшееся лицо и закрытые глаза, чувствовала, как в груди нестерпимо царапало. И каким же счастьем было увидеть то, что она наконец-то очнулась.
— Мам, как ты? — спросила, прикрывая дверь и не отрывая взгляда. Мама лежала на кровати и все так же выглядела измученной и исхудавшей. Ее взгляд был замученным и еще не совсем ясным, но она перевела его на меня.
Смотря на меня, мама непонимающе приподняла брови. Затем подняла дрожащую руку и кончиками пальцев потерла веки, после чего опять посмотрела на меня.
— Как ты себя чувствуешь? — подойдя к ней, я взяла маму за руку.
— Селена? Почему.… Ты выглядишь иначе, — ее голос был слабым и тихим, но мама вновь растерянным взглядом скользнула по моему лицу.
Я замялась. Врачи советовали быть максимально осторожной в разговоре. Не говорить ничего, что могло бы вызвать у мамы сильные эмоции и я не понимала подходит ли под это новость о том, что я оказалась омегой.
В итоге, я решила пока что об этом умолчать. Просто отшутилась, говоря, что за последнее время немного поменялась.
Я видела, что пока что мама и правда была не в себе. Она с трудом выговаривала слова и, казалось, что ее опять клонило в сон. Тем более, уже вскоре вошел врач и сказал, что на этом лучше ограничить визит. Поэтому я лишь совсем немного успела поговорить с ней и узнать насчет самочувствия. Мама попыталась спросить насчет отчима и дома. Она не знала известна ли мне вся ситуация, но, судя по тому, что даже в таком состоянии мама её затронула, это ее грызло.
Еще она не могла понять, что делает в частной больнице. Это ведь так дорого. Мама даже из-за этого переполошилась.
Я обняла маму и поцеловала в щеку. Убедив её в том, что всё хорошо, пообещала, что завтра опять приеду и мы поговорим.
На следующий день, по совету врачей, я приехала в больницу лишь ближе к обеду. К этому времени мама и правда уже выглядела намного лучше. Измученность никуда не делась, но на щеках появился легкий румянец. Плюс, уже теперь в глазах виднелось больше осознанности.
— Как же я рада, что ты очнулась, — подойдя к маме, я осторожно обняла ее, чувствуя, что и она подняла всё ещё слабые руки, обнимая меня в ответ. Насколько же теплым был этот момент. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — мама подняла ладонь и кончиками пальцев прикоснулась к моему лицу. — Ты как-то слишком сильно изменилась. Если бы не голос, я бы вчера тебя вообще не узнала.
— Насчет этого.… — делая шаг назад, я положила цветы на тумбочку, после чего села на стул. — Оказалось, что я омега.
Некоторое время мама молча и неподвижно смотрела на меня. Словно я произнесла что-то совершенно непонятное и она ждала, пока я это объясню. Затем вовсе свела брови на переносице.
— В каком смысле омега? — спросила она. — Это какой-то молодежный сленг? Что-то вроде быть такой же красивой, как омега? Или ты так пошутила?
— Нет,