После подхода отряда Чухнина вопрос о победителе был только отстрочен, и то на не очень долгое время — приди 2-я эскадра сразу после полудня, то добрая половина японских кораблей уже бы отправилась на дно. Все же полтора десятка кораблей против восьми перевес в силах очень серьезный, на тридцать шесть 305 мм и 254 мм орудий японцы имели ровно вдвое меньше таких же стволов. Тут как ни сражайся отчаянно, но задавят, просто числом возьмут, как произошло в Маньчжурии, когда на каждую японскую дивизию было выставлено две русских, а казаков нагнали столько, что вражеская кавалерия просто спешилась, уйдя под защиту собственной инфантерии, прекрасно понимая, что любой конный бой для нее обернется полным истреблением. И это при более чем тройном перевесе в артиллерии — противник не был готов к тому, что по Транссибу будут перебрасывать целыми дивизионами, которые забрали из невоюющих дивизий.
Смяли, буквально раздавили огневой мощью врага на суше, и вот теперь корабельные пушки добивают противника уже на море!
— Ваше высокопревосходительство, радиограмма от контр-адмирала Эссена. «Англичане настоятельно просят не вести бой с японцами в их водах, они соблюдают нейтралитет».
— Вот и все, господа — джентльмены решили не влезать в чужую драку, у них свои интересы. А потому огонь прекратить, уходим в море. Вражеских миноносцев нет, но бдительности терять не будем. Завтра к полудню явимся сюда всем флотом, для наглядной демонстрации — кто дома хозяин. Роберт Николаевич — «Дельфин» и «Сом» нужны здесь завтра после полудня. Отправьте на «Амур» радиограмму — пусть поторопятся, действуем по плану.
Матусевич устало вздохнул, чувствуя неимоверное облегчение, будто тяжелая ноша с плеч свалилась. И негромко сказал:
— Завтра на «Богатыре» я загляну в Вей-Хай-Вей для переговоров. И это все, господа, и не только на сегодня — это наша общая победа. Последнее сражение в Желтом море закончено, и что немаловажно, как сказал Петр Великий в подобном случае — «при очах английских»…
Кульминационный момент Цусимского сражения 14 мая 1905 года — тяжело раненого командующего 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского переносят с броненосца «Князь Суворов» на миноносец «Буйный», на который перешел и весь его штаб. Погубивший свою эскадру адмирал сдастся в плен и выживет, а вот из команды его флагмана уже никого не спасут — погибнут все…
Глава 42
— Отношения между нашими странами не самые лучшие, адмирал, но, по крайней мере, еще не гремят пушки. Хотя я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы повторить времена Крымской войны, несчастные для нас. И ведь ситуация похожая — там была Турция, которая в одиночку не смогла противостоять нам, здесь Япония, что тоже не сумела выстоять под напором нашей армии. А то, что случилось с ее флотом из первоклассных кораблей, построенных на ваших верфях, вы прекрасно видели вчера. И хотя вы хорошо дрессировали макак, но выстоять они не смогли.
— Имея девять больших броненосцев против трех, не мудрено победить, сэр, вы позавчера просто одолели противника огромным численным перевесом. Впрочем, в начале войны силы были равные, вы просто воевали лучше как положено белой расе против желтой.
Командующий Королевским Флотом Китайской станции вице-адмирал Джерард Ноэль бесил Матусевича своим неприкрытым снобизмом и высокомерием, которое все же пытался спрятать за маской учтивости. Николай Александрович отвечал тем же, к тому же встреча между ними состоялась с суточной отсрочкой, тут надо было показать джентльменам бросаться на их зов. Но на флагманский «Глори» командующий все же прибыл с вполне официальным визитом по важному поводу — интернирование японской эскадры в этой британской базе. И нельзя сказать, что осмотрев с палубы броненосца «заклятых друзей», Матусевич не остался удовлетворенным зрелищем. Досталось самураям крепко — «Касуга», «Ниссин» и «Токива» затонули в гавани, просто сев днищем на мелководье, едва успев до него добраться. Все три броненосца имели вид общипанных петухов, что чудом вырвались из лисьих лап и зубов — длительное сражение, растянувшееся на восемь часов, оказалось для них неимоверно тяжким испытанием. «Ивате» и «Якумо» выглядели не лучше — десятидюймовые пушки «иноков» оказались для «асамоидов» весьма губительны, оставив множество пробоин в оконечностях, где тонкая броня пробивалась с легкостью снарядами весом более, чем в два центнера. И те шесть дней, что англичане предоставили своим союзникам для ремонта, было мало, чтобы привести корабли не то, чтобы в боеспособное состояние, вообще к переходу из Вей-Хай-Вея в Сасебо. И главное — обе эскадры Тихоокеанского флота не могли не давить на нервы «просвещенным мореплавателям». Англичане отличные моряки, и уже успели оценить повреждения на русских кораблях, не такие и серьезные, если присмотреться — все же двойное превосходство в вымпелах сказалось, и так как нужно.
— Так японцы рассчитывали на свою силу и коварство, напав на нас ночью, но не ожидали, что против каждой их дивизии мы выставим две своих, а на два корабля три. Хотели разбить нас по частям — не вышло. Так чего пенять на судьбу, если сами не воспользовались представленным случаем. А теперь они могут выбирать только между плохим миром, но заключенным сейчас, и капитуляцией, которая будет чуть позже. Сэр, вы адмирал, и все прекрасно видите своими глазами — японский флот и армия разбиты, и если мы хорошо надавим, а силы для этого у нас есть, то победа лишь вопрос времени, не такого и долгого, как только может показаться политикам и дипломатам. Просто в Токио надеяться, что вы военной силой поддержите их, не понимая, что это ничего не даст, ни им, ни Британской империи.
Матусевич внимательно посмотрел на англичанина — лицо того оставалось невозмутимым, как и положено джентльмену, окончившему привилегированную частную епархиальную школу, где вместо проповедников обучают будущих военных и политиков. Но вот по заблестевшим глазам адмирала понял, что тот был бы не прочь подраться с русскими, только получил из Лондона категорический запрет. А иначе бы эскадра в Вей-Хай-Вее не сократилась бы вдвое, как по мановению волшебной палочки — половина броненосцев ушла обратно в Гонконг и Сингапур.
— Это не наша война, — произнес англичанин, — хотя