— Пока японцы побеждают, но стрелять стали намного реже — закончились заранее поднесенные снаряды. Теперь бы им паузу сделать, погода благоприятствует, уйдут в дымку и пропадут там с концами. Вот только теперь нам «Адзуму» упускать никак нельзя, да и «Фудзи» выглядит не очень хорошо. Так что всем сближаться с неприятелем, и будь что будет. Надо выбить столько вражеских кораблей, сколько сможем. Даже потеряв равное число вымпелов, мы одолеем японцев — у нас останется всяко-разно больше. Но это и будет самой убедительной победой…
Матусевич замолчал, и пристально смотрел в оптику — сражение в очередной раз превращалось в свалку, как обычно и бывает, когда поврежденный корабль не дает эскадре возможности увеличить ход. А таких уже были два корабля, самые слабые — «Адзума» и «Фудзи», их и надлежало выбивать в первую очередь, и это знали на всех русских броненосцах. Вот и сейчас возникла удивительная картина — занять место вышибленной «француженки» поспешили «гарибальдийцы», вдвоем они выстоят в бою с «Ретвизаном». Зато к «Адзуме» пошел «Севастополь» на максимальном ходу, густо дымя трубами. Правда, скорость у «калеки» была не ахти, но поврежденный «асамоид» и такого хода набрать не мог. И теперь за кораблем Бахметьева устремилась 1-я эскадра Хейхатиро Того, за которой гнались четыре русских броненосца. В тоже время «Адмирал Нахимов» уже тонул, и от него спешно отваливали «Алмаз» и «Боярин» снявшие команду. По ним открыли огонь, причем не только шестидюймовыми пушками, но и главным калибром — оба корабля буквально «пробирались» между всплесками.
— Попали в «Боярин», запарил, теряет ход.
Доклад последовал мгновенно, десяток сигнальщиков и офицеры пристально наблюдали за ходом сражения, принимая сигналы, а в радиорубке постоянно дешифровывали послания.
— Если не сможет дать ход, то пусть дестройеры снимут команду и спасенных, а корабль затопят, если не смогут взять на буксир.
Матусевич только вздохнул — как-то не приживались японские трофеи под Андреевским флагом, их неприятель обстреливал наиболее яростно. Вот и сейчас два самых сильных бронепалубных крейсера контр-адмирала Уриу навалились на маленькую «Чийоду», буквально засыпав градом шестидюймовых снарядов. А там все произошло по философскому закону, когда количество потихоньку превращается в «качество» — два десятка попаданий в кораблик водоизмещением меньше двух с половиной тысячи тонн это слишком много. Маленький корабль столь долго сражался только благодаря наличию броневого пояса, прикрывавшего машины и котлы. Но всему есть пределы прочности — дифферент на нос, крен, и стало ясно, что «Чийода» не жилец. И хотя «Аврора» со «Светланой» постоянно пытались помочь, но им тоже приходилось тяжко — трубы на «богине утренней зари» были изрешечены, а бывшая яхта генерал-адмирала, хотя всю роскошную обстановку с нее давно убрали вместе с палубным настилом, уже дважды горела.
— Ай-да Лебедев, молодец — он ведь не дает «Адзуме» уйти, а «гарибальдийцам» подойти к ней!
Два старых броненосных фрегата сразу же вмешались в сражение, хотя набор из 152 мм и 120 мм орудий не мог нанести броненосному крейсеру каких-либо серьезных повреждений. Зато надстройкам вражеского корабля, и особенно дымовым трубам можно нанести массу повреждений, еще больше снизить ход, которого на волне и так не хватает. А полный броневой пояс, что протянулся по ватерлинии из сталежелезных плит толщиной от четырех до шести дюймов, позволял переносить попадания вражеских восьмидюймовых снарядов, чем это произошло с небронированными оконечностями погибшего «Адмирала Нахимова». И в этот момент промелькнула мысль, что само имя прославленного адмирала как-то нехорошо отзывается на кораблях, названных в его честь, прямо мистика.
— Камимура выходит из боя, ваше превосходительство!
Действительно, три броненосных крейсера резко прервали бой, и отвалили в сторону, пытаясь оторваться от русских броненосцев, но не тут-то было — Щенснович не собирался их отпускать, но в погоню пошли только «Ретвизан» и «Ослябя». А вот сам Эдуард Николаевич направился к «гарибальдийцам» на «Императоре Николае I», за которым следовала «Победа». Так что Щенснович все прекрасно видел, и отпускать с «миром» недобитую его броненосцами «Адзуму» не собирался.
— «Баян» появился, ваше превосходительство! Напал на отряд Уриу! Ох-ты, пошли клочки по закоулочкам!
— Поэтическая вы душа, Владимир Иванович, разве в докладах такое произносят. Хотя, по сути, абсолютно верно — такого противника японцы явно не ожидали, теперь получат трепку.
Действительно, ситуация молниеносно изменилась — «Наниве» и «Такачихо» моментально стало не до «Чийоды», которую они остервенело добивали. Оба крейсера Уриу развернулись против нового противника, который превосходил их двоих как по водоизмещению, так и по вооружению, имея бортовой залп из трех 203 мм и шести 152 мм орудий. А по скорости «Баян» превосходил противника на 3–4 узла, а прекрасная броневая защита не пробивалась шестидюймовыми японскими орудиями.
— Какая там трепка, Николай Александрович⁈ Самое форменное избиение младенцев! Первыми залпами флагмана выбил!
Действительно — «Нанива» потеряла ход, запарила. Видимо, бронебойный восьмидюймовый снаряд пробил скос бронепалубы и взорвался в котельном отделении, что равносильно локальному апокалипсису для отдельно взятого корабля. А вот на «Такачихо» сообразили, что вскоре последует, и бросились наутек, но не тут то было — «Баян» устремился следом и легко догнал удирающего японца, которому и так доставалось от волн. А вместе с ним стали врассыпную уходить три оставшихся малых крейсера противника, и на это у них имелись весомые причины.
— «Рюриковичи» подошли, ваше превосходительство!
Матусевич только радостно выругался, разглядев, что сражение между крейсерами прекратилось, и началось как раз то действо, упомянутое великим князем. С такими противниками, как два огромных броненосных крейсера, даже «отмороженным на голову» самураям было не с руки — отряды Девы и Уриу моментально рассыпались, и крейсера, как ошпаренные кипятком тараканы, врассыпную бросились наутек, а их командирам оставалось только молиться на мостиках. Николай Александрович заметил как «Громобой» перехватил маленький «Идзуми», бывшую чилийскую «Эсмеральду». Легендарный эльсвикский крейсер попал под сокрушительный залп из четырех восьмидюймовых и десяти шестидюймовых орудия, причем русские комендоры сразу перешли на беглый огонь.
Не прошло