Мусорные баки…
Забор…
Стена…
Угол дома…
Из двора выскочила здоровая псина, едва не вцепившись мне в штанину, получила ботинком по наглой морде и тут же исчезла, тихо поскуливая и недовольно урча в мою сторону…
Где-то позади послышались звуки очередных выстрелов, но уже какие-то отдалённые и ленивые…
Энджи уже не пыталась вырваться, пережив первый шок и включив голову, лишь упрямо вцепилась в меня, стараясь не упасть, вжалась спиной в мою грудь и недовольно сопела…
Мы выскочили из очередного узкого переулка на широкую улицу, проскочили пару кварталов, я свернул под мост и остановил байк под эстакадой, заглушив двигатель, откинув забрало и прислушиваясь к шумам улицы…с
— Алекс? — удивлённо уставилась на меня Энджи, широко распахнув свои глаза. — Алекс, это ты? Прости!.. — состроила она милую мордашку и через мгновение снова возмущённо стукнула меня кулачком в грудь: — Какого хера⁈ Ты совсем сдурел⁈ Что ты там устроил⁈
— Спасал твою симпатичную задницу от неприятностей, — пробормотал я, скривившись от боли в плече и ощущая противное, липкое чавканье в левом рукаве куртки.
— Что?.. Что такое?.. Ты ранен⁈ — нахмурилась моя рыжая радиоведущая.
— Давай все вопросы дома, — выдохнул я, снова завёл байк и нажал на газ…
* * *
Домой мы добрались гораздо быстрее. В обратную сторону поток машин был заметно реже, пробок почти не было, а светофоры, словно смилостивились надо мной, показывали лишь зелёный свет…
Я остановил Харлей у бордюра, заглушил мотор и на секунду просто замер, уставившись перед собой. Сердце всё ещё гулко грохотало где-то в районе груди, а адреналин всё ещё бушевал в крови, заставляя меня глубоко дышать.
Энджи легко спрыгнула с байка, обхватив плечи руками, поёжилась то ли от холодного ветра, то ли всё ещё не до конца отойдя от шока, и вопросительно глянула на меня.
— Идём, — подтвердил я, ставя мотоцикл на подножку…
Квартира встретила нас тишиной и спокойствием. Энджи торопливо кинулась к своему так до конца и не разобранному чемодану у стены, извлекла из него небольшую аптечку, поставила мой единственный стул посреди комнаты и коротко распорядилась:
— Садись! Снимай куртку! Мне нужно осмотреть тебя…
— Приятно, когда женщина командует… — усмехнулся я, расстёгивая молнию и освобождаясь от своей старенькой потёртой кожанки.
— Не дёргайся. Сейчас будет больно! — нахмурив лобик и смочив бинт спиртом, моя рыжая радиоведущая принялась аккуратно отдирать засохшую корку коричневой крови на моей руке.
— Прекрасно, — проворчал я. — Я как раз хотел ещё немного пострадать… А-а-а! Ш-ш-ш… — зашипел я от боли.
— Жить будешь! — донеслось до меня через минуту. — Тут небольшая царапина — на вылет. Сейчас перевязку сделаю, и можешь дальше подставлять свою дурную башку под пули, спасая всяких девиц! — недовольно проворчала Энджи.
— Так-то я тебя спасал, — резонно заметил я.
— Только поэтому я тебя ещё и не прибила! — парировала рыжая. — Идиот!
Энджи недовольно посопела, ловко наложила повязку на моё плечо, оторвала зубами излишки бинта, затянула узлы потуже и удовлетворённо хмыкнула.
— Порядок! А теперь выкладывай — что это было и каким боком ты к этому всему причастен? — стала она напротив меня, уперев руки в бока и строго нахмурив брови.
— А с чего ты вообще взяла, что я к этому как-то причастен? — изобразил я на лице самое невинное выражение из своего арсенала.
— Алекс! Я ведь могу не только лечить, но и калечить! — с неприкрытым намёком кивнула рыжая на моё плечо.
— Попахивает угрозой пытками, — проворчал я, косо глянув на неё. — А они, между прочим, запрещены Женевской конвенцией… ещё с сороковых, если что.
— Алекс! — зашипела девушка.
— Ладно, ладно… — сдался я. — Кто-то хотел тебя подстрелить. Видно, ты кому-то сильно насолила.
— Байкеры? — нахмурилась Энджи.
— Возможно, — неопределённо пожал я плечами. — Или кто-то ещё. Пока точно не скажу.
— Ладно, допустим. А ты как там оказался?
— Помнишь двух парней утром, которых мы встретили?
— Тех двоих здоровяков? — недоумённо произнесла рыжая и изобразила воздушные скобки пальцами. — Якобы, твоих друзей?
— Угу, — подтвердил я. — Парни состоят в банде, и как-то узнали, что тебя хотят убить. Они мне и сказали. Никакой магии, — пожал я плечами и поморщился от боли.
— Откуда у тебя такие знакомые? — Энджи подозрительно прищурилась.
— Да… Сам не знаю…
— Всё равно не понимаю, — упрямо помотала головой девушка. — Зачем меня убивать? Ну что я такого могла сказать?
— Да я и сам пока не всё понимаю, — вздохнул я. — Но думаю, ты — не основная цель. Ты инструмент. Через тебя хотели добраться до кого-то.
— До тебя?.. — зашептала Энджи, округлив глаза.
— Да я тут при чём⁈ — хмыкнул я и помотал головой. — Нет, просто как-то всё странно. Неправильно…
— И что теперь делать? — растерянно пробормотала моя радиоведущая.
— Пока, побудь здесь, никуда не выходи и лишний раз не высовывайся. Я постараюсь всё уладить…
— Ты⁈ — удивлённо вытаращилась на меня рыжая.
— Нет, папа Карло! — проворчал я, поднялся со стула, натянул куртку, поморщился и вжикнул молнией.
Плечо слегка пульсировало, боль отдавала в шею, но… терпимо. Как и сказала Энджи — жить буду…
— Ладно, пойду я…
— В смысле — пойду? — нахмурилась рыжая. — Куда это ты собрался?
— Я же сказал — уладить твой вопрос.
— Сейчас? На ночь глядя?
— Нет, в следующем году! Сейчас, конечно!
— Я пойду с тобой! — настырно помотала моя головная боль головой.
— Ты останешься дома! — не менее настойчиво и строго произнёс я, и чуть мягче добавил: — Не переживай, всё будет хорошо.
— Точно? — неуверенно пробормотала Энджи, явно борясь с желанием никуда меня не отпускать, а в идеале приковать наручниками к батарее и подождать, пока всё разрешится само собой.
— Обещаю… — вздохнул я, сделал шаг вперёд, чмокнул её в лоб и через секунду выскочил за дверь, пока она не пришла в себя от моей импульсивной выходки и не придумала очередную порцию причин никуда меня не пускать…
У этого города странное чувство юмора. К копам жаловаться не пойдёшь, федералы