— Нет, оно ещё повисит, — качнул головой Винстон. — Это запас. А ты наблюдателен, теск. Интересно?
— Я хотел бы узнать больше, — сдержанно отозвался тридцать пятый. Человек хмыкнул.
— Сначала тебе надо отмыться. Дай счётчик… что ж, в этот раз лучше. Я сам виноват — не проверил вчера показания и завёл тебя в опасную зону. Иди за мной…
В курилке со вчерашнего дня ничего не изменилось. Вытолкав за дверь робота-уборщика, Джошуа сел на диван и взял с подоконника несколько книг — не слишком толстых, ярко раскрашенных, отпечатанных на привычной скирлиновой бумаге — никаких артефактов древности.
— Зачем ты на пол-то сел? — удивлённо спросил он у Гедимина.
— Диван непрочный, — ответил тот, глядя на книги. По обложкам трудно было сказать, есть ли внутри формулы, но рисунки на них были.
— Как продвигается чтение? — спросил Джошуа, пытаясь поймать взгляд eateske. — Что-то непонятно?
— Эти символы читаются как «альфа», «бета» и «гамма»? — спросил Гедимин, выведя на полу три знака. Джошуа издал странный звук.
— Верно, — пробормотал он. — Однако… Уровень знаний, кажется, не очень… Скажи мне, теск, из чего состоит атом?
— Из частей, — отозвался тридцать пятый, сузив глаза. Винстон посмотрел на него долгим задумчивым взглядом и протянул ему яркую книгу.
— Тогда начнём с самого начала. Ознакомься.
«Начало» — было написано на обложке среди аляповатых рисунков. «Расщепление атома».
За дверью раздался пронзительный звон, и Джошуа вскочил.
— Сиди-сиди, — оглянулся он на зашевелившегося Гедимина. — Это ко мне.
Он вышел, и eateske услышал незнакомые голоса — один, судя по пронзительности, принадлежал самке, второй был ещё тоньше и писклявее. Джошуа негромко что-то ответил, и голоса отдалились и стали тише.
«Расщепление атома,» — Гедимин разгладил обложку и открыл первую страницу. «Интересно…»
От разглядывания картинок и чтения коротких подписей его отвлекло жужжание. Какой-то маленький механизм бился о дверь. Тридцать пятый выглянул наружу и подставил ладонь под падающий звездолёт. Это была модель «Раптора» — всего двадцать сантиметров в длину, два винта на крыльях и два — вместо сопел, многочисленные царапины и сколотая краска.
«В моторе пыль,» — Гедимин прислушался к жужжанию «Раптора» и, перевернув его брюхом кверху, отключил двигатель.
— А ну пусти! — раздалось снизу. — А то застрелю тебя!
Ещё один человек — совсем мелкий, втрое ниже Гедимина — стоял в коридоре, помахивая большой, грубо сделанной и ярко раскрашенной моделью бластера.
— Я не шучу! — он привстал на цыпочки, сердито глядя на eateske. — Это мой корабль, и я — командир!
— Джон! — из-за поворота быстро вышел Винстон. — Что ты делаешь? Не смей целиться в безоружных! Этот теск — военнопленный. Гедимин, отдай это мне… вот, держи свой корабль. Пойдём, мама ждёт.
Джон вывернулся из-под его руки и, запрокинув голову, посмотрел на eateske.
— Ты пленник? Командир Джон не стреляет пленных, — серьёзно сказал он. — Тебя отвезут на Землю и будут судить по закону.
— Идём, — Джошуа подтолкнул его к турникету. — С теском ты играть не будешь.
«Детёныш человека,» — удивлённо мигнул Гедимин — теперь он понял, с чем имеет дело. Некоторые сведения о размножении «макак» всплыли в памяти, поразили своей нелепостью и были выкинуты из головы. «А мотор всё же нуждается в чистке…»
— Джон Винстон, — пояснил, вернувшись, Джошуа. — Книги были припасены для него. Но не думаю, что он останется на станции. Хочет стать пилотом, посмотреть разные планеты… слетать на Титан и Энцелад. Наверное, оно того стоит. Ты был там?
— Я нигде не был, — отозвался Гедимин. Детёныш отвлёк его, но теперь он хотел вернуться к чтению и узнать об управляемых и неуправляемых цепных реакциях. Новая информация пристраивалась к обрывкам, заложенным при клонировании; что-то уже было знакомо — правда, с других сторон, что-то требовало обдумывания.
— У тебя есть другие книги? — спросил он, заглянув Винстону в глаза. Тот усмехнулся.
— Найдутся.
17 мая 56 года. Земля, Северный Атлантис, город Нью-Кетцаль
— Отпускай!
Пятая по счёту сборка заняла место в решётке, и металлическая клешня захвата разомкнулась и качнулась вверх. Зафиксировав её под наклоном в пятнадцать градусов, Гедимин выпрямился, повёл плечами, расслабляя перенапряжённые мышцы.
— Очень хорошо, — в голосе из-за стены слышалась радость. — Подойди к люку.
В приоткрывшееся окошко просунулось горлышко бутыли с газировкой.
— Пей. Перерыв на час, — объявил Джошуа, закрывая люк наглухо. За лязгом металла Гедимин услышал чужой голос — кто-то поздоровался. Присев у закрытой двери, eateske разглядывал стены и вслушивался в гул механизмов. Что-то размеренно лязгало под полом, с каждой секундой звук становился громче, и Гедимин не слишком удивился, когда края бассейна приподнялись, а вода заколыхалась. Он встал, чтобы лучше видеть происходящее, и как раз вовремя — дно бассейна вместе с остывающими урановыми сборками начало опускаться. Разделяющий гребень между двумя половинами бассейна поднялся и навис над водой. С тихим свистом над резервуаром схлопнулось защитное поле. Сначала оно было прозрачным, но быстро уплотнялось; через пять минут оно стало белесо-матовым и уже не пропускало синеватый свет из-под воды.
Лязг под полом затих, негромко зашипела, открываясь, тяжёлая дверь на другом краю зала. Человек в белом скафандре вошёл, огляделся и помахал Гедимину прибором, зажатым в ладони.
— Привет, Джед! Сиди, отдыхай, я тут померяю.
«Патрик,» — eateske вспомнил, где слышал этот голос, и слегка удивился. «Он со станции?»
Горожанин, глядя на экран прибора, медленно прошёлся вдоль открытой части бассейна, осторожно обошёл реактор и достал из кармана красный маркер.
— Будешь загружать свежее топливо, — сказал Патрик, проведя черту вокруг бассейна и вернувшись к защитному полю. Теперь он стоял неподалёку от Гедимина и пристально его разглядывал.
— Я знаю, — отозвался бывший пилот, заново обматывая кисти рук обрывками белого скирлина. Газировка кончилась, как и время перерыва. «Он останется тут или уйдёт?» — Гедимин покосился на Патрика.
— Что у тебя с кожей, Джед? — тот указал на исполосованную шрамами голень пленника. — Посмотри на цвет!
Гедимин удивлённо мигнул, чуть приподнял штанину — там, где кожа была открыта, она уже не была гладко-белой. Её присыпало серой пылью, и оттереть странный налёт не удалось.
— На лице то же самое, — сказал Патрик. — Везде, где голая кожа. Думаю, это от радиации. Эй, Джош!