Допрос продолжился:
– Вы замечали что-то странное или необычное в собственных ощущениях или в окружающих предметах, людях?
– Нет.
Конечно же, замечала! Даже сейчас замечаю, что кабинет сверкает и переливается от красных магических нитей, которыми здесь все пронизано. А сам ректор полыхает алым заревом. Причем это зарево куда мощнее, чем у Айзена. Но об этом лучше молчать!
– И ваша магия ни разу никак не проявилась вне занятий?
Еще один опасный вопрос. Но я с честным видом затрясла головой:
– Ни разу!
А что, почти не солгала. У меня ведь до сих пор нет уверенности, что тот дым сделала я.
– Чем вы займетесь, когда вас отчислят?
Моя нижняя челюсть упала с громким стуком и закатилась под стол. А я осталась сидеть с открытым ртом, широко распахнутыми глазами и не веря своим ушам.
– “К-когда”? – повторила, сглотнув.
То есть он уже принял решение о моем отчислении?
– Да, когда. Вернетесь в общину?
У ректора на лице не дрогнул ни один мускул. Он по-прежнему был внимательным и спокойным. Чего не скажешь обо мне.
– Я… пока об этом не думала, – с трудом подобрала ответ.
– Признаюсь, мне будет жаль, если ваш потенциал не раскроется. Но Лавиния права, с таким положением дел, как сейчас, ни один здравомыслящий магистр не подпишет вам разрешение на практику, – сказал он серьезно. – Так что вам стоит обдумать, чем вы займетесь по окончании семестра.
Я задумалась. Если меня отчислят, то идти будет некуда. Я совсем не готова выходить в этот мир. К тому же это никак не решит вопрос с моей магией! А значит, надо сделать все, чтобы меня не отчислили.
– Нет, у меня нет планов возвращаться в общину, – заговорила я, снова глядя в глаза Драмиэлю. – Наоборот, хочу остаться в Академии. Да, у меня проблемы с практической магией, но мне легко даются общественные науки. Это может подтвердить любой магистр. Посмотрите, у меня высокие баллы по истории, расологии, травознавству…
Я тараторила, боясь, что он меня прервет. Но Драмиэль слушал молча. Ни по его взгляду, ни по выражению лица невозможно было понять, что он думает. Это смущало и путало меня. Я спешила выговориться. Боялась, что если прервусь хоть на миг, то услышу что-то вроде “спасибо, мы вам позвоним”.
Наконец поток моих слов иссяк. Я хватанула ртом воздух и замерла, ожидая свой приговор.
Но ректор не спешил отвечать.
Его взгляд блуждал по моему лицу, а лицо стало задумчивым. Брови сдвинулись к переносице.
– Хм… – произнес Драмиэль минуту спустя.
А я уже вся изъерзалась на этом треклятом стуле. Какой же он неудобный! Еще и в глазах начали собираться слезы. Только их не хватало. Ну почему здесь все против меня?
– Дайте руку.
Руку? Нет!
Я вздрогнула, дернулась. Но это было бессмысленно. Потому что широкая ладонь ректора уже накрыла мои пальцы. Чуть сдавила, обрывая сопротивление. И мое тело пронзил разряд тока.
Глава 24
Ощущение было сильнее, чем с Айзеном. Казалось, каждая жила, каждый нерв во мне натянулся и зазвенел. Каждая клеточка завибрировала от резко нахлынувшей непонятной энергии. Кожа покрылась пупырышками, крошечные волоски встали дыбом. А волосы на затылке ощутимо зашевелились.
В глазах ректора вспыхнул странный огонь.
Подозреваю, он тоже что-то почувствовал. Но ему хватило силы воли удержать хладнокровное выражение на лице.
Долю секунды мы смотрели друг другу в глаза, затем Драмиэль отпустил мою руку и как ни в чем не бывало откинулся на спинку кресла.
– Да, потенциал у вас есть, – сообщил деловым тоном. – Будет жаль, если вы его не раскроете. Нашей стране нужны сильные маги. Но я готов вам в этом помочь. В обмен вы сделаете для меня кое-что.
Я потрясенно уставилась на него.
В крови еще вспыхивали отголоски того, что я испытала, пока он держал меня за руку. А в голове всплыли слова Айзена, что ректор помог Эльсаниру решить почти такую же проблему, как у меня. Значит, и мне может помочь. Только… что он потребует сделать взамен? Или это в ходу у драконов – оказывать помощь не безвозмездно, а за разного рода “услуги”?
– И что я должна буду сделать? – произнесла севшим голосом.
– Ничего противозаконного. Так вы согласны?
– Не знаю… Вы уверены, что у вас получится?
– Я – дракон, – он снисходительно улыбнулся. – А драконы – самые сильные существа как в физическом, так и в магическом плане. Поэтому мы правим миром. И да, уверен, у меня все получится.
Самоуверенности ему явно не занимать.
Мой медальон кричал об опасности, обдавая меня то жаром, то холодом. Но я только мысленно шикнула на него.
Мне нужна моя магия. Что я буду делать, если меня отчислят? Куда пойду, где буду жить, чем заниматься? Я никого здесь не знаю. Что может быть хуже, чем оказаться одной в чужом мире без привычных вещей, где всем правит магия?
За время учебы я хорошо уяснила: обычные люди в Ленорманне никто. Ценятся только маги. Чем больше у тебя магии, чем сильнее потенциал, тем больше шансов на комфортную жизнь.
Что касается загадочной общины, к которой меня все приписывали, то ее я даже в расчет не брала. Присоединяться к фанатикам – последнее, что стоит делать.
Драмиэль не торопил. Снисходительно ждал ответа. Будто заранее знал, что я соглашусь.
У меня голова шла кругом.
Я понимала, что выбора нет. Нужно сделать все, чтобы остаться в Академии, получить допуск к практике и перейти на второй курс.
И если для этого ректор прикажет кого-то убить…
– Нет, убивать никого не придется.
Я изумленно глянула на него.
Он усмехнулся:
– У вас на лице все написано. Не переживайте, я же сказал, что не потребую от вас ничего противозаконного.
– А что же тогда? – я облизнула пересохшие губы.
Драмиэль открыл ящик стола и положил передо мной небольшой предмет. Это оказался серебряный витой браслет с большим красным камнем. Камень был гладким, без признаков огранки.
– Наденьте эту вещь.
– Но… в Академии запрещены украшения.
– Правильно, но это не украшение. Эту вещь никто не заметит.
– А что тогда?
Недоверие прошлось по мне холодком.
– Защита.
– А мне нужна защита? – сглотнула я.
– Это мое условие. Иначе не возьмусь вам помогать. Решайте, Синичкина.
Ректор проигнорировал мой вопрос. Но в тот миг я не придала этому значения, потому что гипнотизировала взглядом браслет.
Все было странно. И это внезапное приглашение в кабинет, и расспросы про общину, и предложение помощи. Но не страннее, чем мое