— Под вопросом, — покачала Маша головой. — Люди — нет. А вот само заведение могло.
— В теории. Но оно этого не сделало. Почему? А это ИХ заведение! ИХ теплоход! Тех девочек, банды. И даже если б попытался кто-то из посетителей, свои люди в страже бы этот вопрос быстро уладили. А теперь следите за руками. У девочек всё схвачено. Они ну вообще ничего не боятся! И тут на их же территории кто-то убивает не просто одну из них, а их главную. План дальнейших действий?
— Ваша тётка сказала не сопротивляться! — первой всё поняла и ойкнула быстрее всех соображающая Тамара. — Ма-аш!
— Да поняла я, поняла! Не надо портить тётке Настасье загонную охоту. Криминал что — быдло. Она же попытается рыбу покрупнее прижучить. И маме доложит. А та их на своём уровне…
Зайки как-то странно на нас смотрели. Очень странно. Начали понимать, что мы не простые бояричи? Но пока вслух ничего не произнесли, даже лишних вопросов не задали. Ибо непростых может быть много разных вариантов, и я, поставив себя на их место, не понимал, кого мы им должны напоминать. Там кроме царевичей — вся боярская дума подходит, пять десятков родов.
За нами машины поехали через пару минут — долго разбирались! Но зато догнали быстро — как уже сказал, мы не спешили.
— Стоять!
— Руки на затылок!
— Не сопротивляться!
— Малейшее использование фигур карается вплоть до летального ответа!..
Короче, нас положили мордой в брусчатку тротуара набережной.
— Кто это сделал? Мелкие выродки, кто убил подданную её величества Екатерину Кесарину?
— Кого? — Поднял я голову, за что удостоился тычка, правда, буду справедлив, лёгкого.
— Кесарина Екатерина Мариевна, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Предприниматель. Кто из вас воткнул ей нож в горло?
— Если честно, нож втыкал не я, но по сути убил я, — с довольным видом признался ваш покорный слуга, ибо ну как тут смолчать? — Из-за меня она сорвалась с катушек, за что и пострадала. Су-ука!
А теперь больно! Когда сапогом по рёбрам — это всегда больно!
— МАША НЕЕЕТ!!! — удержала криком сестрёнку Тома. — Нет, Маш! Не сейчас!
Царевна пыхтела, как паровоз… Но сдалась и бузить не стала. Ибо иначе в статистике городской стражи за эту ночь учли бы на два обугленных трупа больше. А это не быдло, это государыневы люди, служивые. Так просто их смерть не замять.
— Куда делась ваша охранница, убившая верноподданную Кесарину? — продолжала допрос первая из прибывших. Кажется, не главная, но важная.
— Так знамо куда, в бега ушла! — А что им говорить? — Преследуйте, ищите. Может догоните.
— Фамилия! Имя! Отчество/матчество! — рыкнула на нас другая, с более зверским, но при этом более интеллигентным лицом. — Кто вы вообще такие? Откуда взялись?
— Мамы нас родили! А-ай, тварина! Ты не охренела? Я ж на все вопросы твои отвечаю!
Вторая ударила тоже не больно — еле касалась. Даже Машка это почувствовала и пока больше не дёргалась.
— Хорошо, мамы вас родили. — Вторая присела рядом на корточки. — А имя у тебя есть, боярич? Род? Откуда твои мамы будут? Или мне сделать больно твоим девочкам?
— Попробуй. Тогда тебе не жить, служивая, — бесшабашно улыбнулся я, и, кажется, такой паттерн поведения они от мальчика могли ждать. Местные мальчики привыкли, что их не бьют, что им позволено чутка больше, чем девочкам. Чем я и пользовался. — Мой род найдёт тебя и закатает в асфальт. Или в ингерманландских болотах притопит, и скажет, что так и было. — А сейчас я ни грамма не соврал.
Стражница запыхтела — и сама это понимала. Потому они и били не в силу, а напоказ.
— Итак, с тебя, борзого, и начнём, — решила таки продолжать концерт она. — Кто такие? Откуда будете? Домашний адрес?
— А разве это не в околотке надо спрашивать? Да под протокол? — фыркнула Тамара.
На неё зло зыркнули все-все приехавшие нас «брать» стражницы. Я же и тут не стерпел и вставил пять центаво:
— В околотке — протокол. И фиксация. А им надо перед «крышей» отчитаться, от этой самой банды, что моя бывшая знакомая Катя Кесарь возглавляла. С нашим родом стража бодаться не будет — не потянет, но банде сольёт, и как девки поступят — уже их бандитское дело. А сейчас — потому, что по горячим следам. Мы здесь, дома, о происшествии не знают, они хотят опередить информацию и напасть на дом до того, как мама узнает о происшествии.
Тамара на эти слова заржала. Вот вообще никакого пиетета к силовым структурам, что тёток ещё больше разозлило.
— Самый умный, да? — В этот раз вторая бить не стала. — Ну, раз всё понимаешь, давай и колись. А то ведь уроним тебя, и скажем, так и было — сам споткнулся. Боишься боли?
— Ага. Не бейте, тётеньки, всё скажу! — Я настолько переигрывал, что ещё больше их выбесил. Но они пока держались. Лишь удостоили нового небольшого пинка.
— Ты, тварина! А это уже больно!
— А будешь выделываться — ногу прострелю. Ей! — Тётка совсем оборзела от безнаказанности, а может от страха перед бандой, перед которой надо срочно отчитаться, чтобы уже они её не грохнули за бездействие. И поднесла пистолет к ноге Селены.
— Спокойно! — А это третья тётка, которая стояла с автоматом, двинула под рёбра Соль, ибо та было дёрнулась. И в отличие от меня, била в силу. Мне бы после такого удара рёбра переломала. Соль грязно, но тихо выругалась.
— Слышь, оборотень в погонах! — рыкнул я. — А я разве отказывался говорить? Ты вообще е#анутая? Чего творишь? Мы не быдло простолюдинское, от нашего рода, если что, даже до китайской границы не добежишь! Не успеешь.
— Ну, так говори! Говори, мальчик! — теряла терпение первая.
— Они угрожают моей сестре! — с паническими нотками в голосе воскликнула Соль. — Вообще ничего не боятся?
— Несовершеннолетние, — хмыкнула Тома. — Скажем, что они нам угрожали — а кто подтвердит? А я — одна, моё слово против их шестерых.
— Итак? Мне тебя ударить, или ты всё понял? — а это снова мне.
— Да понял я, понял… — потянул я. — Записываешь, служивая? Прошу