Мне казалось, что он все понимает.
А он…
Не понимал.
Черт… Как тяжело-то!
— Я так не думал, Мара, — прохрипел Тигран и подался ко мне еще ближе, ноздри его задрожали, зрачки расширились, — я вообще не думал… Когда с тобой был. Ты меня с ума свела, мозгов лишила. Я не верил, что так бывает. И я думал, что ты… Что ты все понимаешь.
А я не понимала.
Мы оба, выходит, ничего не понимали…
— Лалик… Это договоренность, это родители сговорились, когда она родилась только. — Продолжил Тигран, — у нас не то, чтоб так принято у всех, но… Приветствуется. Своя, чистая, воспитанная правильно. Я думал… Не, я не думал… Веришь? Вообще про нее забыл. А когда ты спалила… Я растерялся. Просто растерялся и напылил. Почему-то решил, что так будет правильно сказать. Что это все — нормально.
— В вашей семье это нормально? — прошептала я, покоренная его искренностью. Наверно, впервые Тигран не строил из себя невъебенного мачо, а просто не боялся показать свою слабость. И сказать, что ошибся.
— Нет, — покачал головой Тигран, усмехнувшись грустно, — нет. Но вообще… Это вполне обычная история. Мы христиане, да. Но часто мужчина имеет и жену, и любовницу. И все друг с другом уживаются. Все про всех знают. У меня у дяди двоюродного такая семья… И у приятеля отца тоже. Вот я и подумал. Голову перемкнуло, Мара, понимаешь? Просто перемкнуло тогда. А потом… Потом закусился. Ты оттолкнула. Такие слова говорила, так любила… И оттолкнула просто, даже рассматривать мое предложение не стала. Я… обиделся.
Офигеть.
Я не верила услышанному.
Обиделся он!
То есть, это не я обиделась, а он! Надо же!
— Ты пойми, — продолжал Тигран, — наши женщины, они… Другие. Они мужчинам не перечат. Любят. Если ты со мной, то ты моя, понимаешь? А ты…
— Видела я, как не перечат… — пробормотала я, — нани особенно не перечила.
— Нани… — Тигран улыбнулся светло и по-детски ласково, — нани — это другое. Она — старшая в семье. Ее все слушают. И дед. И прадед слушал, пока жив был… Ее слово — закон.
— То есть, — удивленно спросила я, — если она меня одобрила, то остальные тоже примут?
— Конечно, — спокойно кивнул Тигран, — а как иначе? Нани же благословила.
— А Лалик? Она ее тоже?..
— Нет… Она ее и видела-то один или два раза. Семья Лалик далеко от нас живет, я сам ее пару раз только видел вживую. Перезванивались, вот, раз в месяц примерно, да и то лишь в последние полгода… Лалик восемнадцать исполнилось, родные торопили со свадьбой, пока невеста не старая.
— Старая?
Тигран досадливо отмахнулся, скривившись:
— Обычаи…
Мы молчали, смотрели друг на друга, переваривая внезапное откровение. Надо же, столько спали вместе, болтали обо всем на свете, казалось, ближе и роднее нет человека, а, оказывается, вообще ничего друг о друге не знали!
И для меня сейчас Тигран открылся абсолютно с новой стороны: человек другой национальности, других обычаев совершенно… Я для него — тоже неизведанная планета.
Получится ли у нас узнать друг друга?
— Знаешь… Я не уверена, что у нас что-то получится, — решилась я высказать то, что думаю, но Тигран, гневно сузив глаза, подался резко ко мне, обхватил за плечи и прошептал жестко:
— А я уверен.
— И докажешь? — также шепотом спросила я, загипнотизированная его уверенностью и огнем в глазах.
— Докажу… — выдохнул он.
И поцеловал.
32
Ну что сказать… С доказательствами у Тиграна был полный порядок. Убедительно, технично, напористо.
Им крайне сложно было… сопротивляться.
И я поплыла, конечно.
На пару сладчайших секунд позволила завладеть своими губами, закрыла глаза от удовольствия, ощущая тот самый терпко-сладкий будоражащий вкус, который меня с ума свел сходу, с первого же нашего поцелуя.
Хотя, учитывая, как я себя вела тогда и что чувствовала, там никакого ума и в помине не было. Голое кошачье хотение и восторг от того, что Тигрик на меня, наконец-то, внимание обратил…
Сейчас все по-другому… По крайней мере, я на это надеялась.
И смогла выплыть из нежного дурмана до того, как меня снова бесцеремонно разложили на парте.
А все к тому шло!
Тигран, ощутив мою готовность и покорность, сошел с ума и кинулся покорять крепость с таким энтузиазмом и напором, что я едва… не покорилась.
Осознала себя уже сидящей на нем верхом, полуголой, с рубашкой, болтающейся где-то в районе локтей, и с грудью, вывалившейся из лифчика.
Тигран, словно огромный довольный кот, облизывал мои соски и урчал от удовольствия.
Лапы его нахальные тоже не бездействовали, он активно ими работал, пытаясь вытряхнуть меня из джинсов.
Ох… Мама моя!
— Билять… — как всегда, в моменты сильнейшего напряга, у него прорывался акцент, — джинсы эти… Нахуй…
— Стой! — пробормотала я, замирая и упираясь ладонями в его плечи.
Надо сказать, что это тоже был провал по стратегии, потому что я, оказывается, вовсе не бездействовала, а успела стянуть с Тиграна футболку.
И теперь он прижимался ко мне всем своим мохнатым горячим великолепием. И сводил с ума терпким запахом возбужденной кожи.
Под пальцами он ощущался огненным, и я боязливо убрала ладони.
— Стой же… — это было больше похоже на стон, да… Моя крепость еще никогда не была настолько уязвимой… Она, эта глупая крепость, помнила, насколько невероятно сладким может быть захват, насколько жестким и одновременно нежным — захватчик… И все внутри замирало и пульсировало, сдаваясь…
А, учитывая, что я с утра ходила вся взбудораженная, то неудивительно, что сейчас я не столько с Тиграном боролась, сколько сама с собой.
Ох, какая это была тяжелая борьба!
— Киса… — проурчал Тигран, тонко чувствуя мои настройки и грамотно усиливая напор, — хочу тебя… Билять… Какая ты… Я скучал, билять… Скучал…
— Врешь… — шептала я, пытаясь вывернуться из его лап. Безуспешно, конечно же! — Врешь ты…
— Нет, нет, нет… — на каждое «нет» он целовал, оставляя ожоги на коже! Я вся уже горела!
— Да! С девками… Целовался…
Перед глазами возникла та самая возмущающая меня картина, как он лапал девок на моих глазах. И его нахальная довольная улыбка на тех фотках… Мы их, кстати, не прояснили еще до конца! Его невнятные бормотания не в счет!
— Стой! — возмущение придало мне силы, и я, резко толкнув в плечи Тиграна, все же умудрилась соскочить с его коленей.
Отпрыгнув на пару метров к двери, я, задыхаясь от возбуждения и волнения, уставилась на все еще сидящего на стуле хищника безумными глазами.
И получая дополнительный коварный