– И он сидит в этой комнате? – с ужасом в глазах вымолвила госпожа Бестужева.
– Именно так, Дарья Андреевна.
– Назовите его имя! – вытянув шею, взмолился рисовальщик Сарновский.
– Сделайте одолжение! – барабаня пальцами по крышке стола, поддержал Матецкий.
– Мы теряем терпение, Клим Пантелеевич! Приоткройте завесу тайны! – молитвенно сложив руки, попросил египтолог Батищев.
– Пора бы уже и смилостивиться над нами, – подперев подбородок рукой, изрёк Стадницкий.
– Минуточку терпения, дамы и господа. Это произойдёт совсем скоро, – заверил драгоман.
– Простите, Клим Пантелеевич, – прервала Ардашева княгиня, – а зачем злодей повёз этот шедевр в Египет? Неужто у нас нельзя было его продать?
– Весть о подмене подлинника в Ставрополе быстро пронеслась по всей стране. Множество газет перепечатали статью из «Северного Кавказа». Любой потенциальный покупатель мог сдать продавца в полицию, да и стоимость ворованного рисунка сильно бы упала в цене. В Египте же полно иностранцев, которым можно легко предложить эскиз Леонардо, придумав какую-нибудь душещипательную историю.
– Значит, рисунок да Винчи здесь, в Каире? – привстав, спросил Батищев.
– Да, Максимилиан Андреевич, и я тоже так считал, но сегодня, получив телеграмму из Ставрополя, извещавшую, что, согласно заключению экспертов Эрмитажа, эскиз, найденный в комнате покойного Несчастливцева, и есть подлинник рисунка да Винчи «Мученичество святого Себастьяна», немного растерялся. Но потом решил проверить первоначальную гипотезу, благо что случай для этого представился. Итак, сейчас вы увидите небольшую, но вполне откровенную сцену, из которой вам многое станет понятным, – изрёк Клим и тут же обратился к инспектору на арабском. Тот удалился. Вскоре послышались чьи-то торопливые шаги, и в залу вбежал англичанин Адамсон с кожаной папкой. Окинув присутствующих взглядом, он, увидев Дарью Андреевну, вынул из папки лист бумаги и, бросив его на стол перед ней, возмущённо прокричал на английском:
– Take away your fake drawing and give me my money back, madam![124]
Ардашев тут же подхватил творение да Винчи и сказал:
– А вот этот рисунок как раз подлинный.
– What a fool you are![125] You were tricked like a kid [126], – прошипела дама.
Англичанин заморгал от неожиданности и, уставившись на Ардашева, спросил:
– What’s going on here?[127]
– I’ll explain you a little later, Mr. Adamson. Sit down, please[128].
Старуха непонимающе посмотрела на Ардашева, потом на англичанина и вымолвила:
– Клим Пантелеевич, так кто же злодей?
– Госпожа Бестужева и есть убийца. Именно она сотворила две подделки эскиза «Мученичество святого Себастьяна». Первую – специально написанную с ошибками – подменил её воздыхатель Несчастливцев. А вторая подделка сейчас в Эрмитаже. Она сделана так искусно, что эксперты посчитали её подлинной… Дарья Андреевна, подарив музыканту дорогой зажим для денег, словно насмехалась над его бедностью, и он в надежде разбогатеть и жениться на красавице пошёл на преступление. Только коварный замысел обольстительницы простирался дальше фантазий скрипача, которого она отравила. А потом, оставив поддельную предсмертную записку и фальшивого «Себастьяна», она уехала из Ставрополя и вернулась в Санкт-Петербург. Но вот незадача: Бубело что-то знал и поспешил на пароход, отходящий в Александрию. Итог его шантажа госпожи Бестужевой хорошо известен – дно угольной шахты. Но Ферапонт… Если бы княгиня не отправилась молиться в храм Святого Николая и не взяла бы с собой Дарью Андреевну, возможно, мой друг был бы сейчас жив. Но он, увидев госпожу Бестужеву и понимая, что она, единственная состоятельная и привлекательная дама на пароходе, и есть тот человек, который мог подарить золотую клипсу для денег музыканту. Вероятно, Ферапонт подошёл к ней, призвал сознаться в грехах и покаяться. За это ему и перерезали горло.
– Что за бред? Клим Пантелеевич, как вам не стыдно? Да, я продала мистеру Адамсону собственную копию Леонардо и что? Если она ему не нравится, я верну ему деньги. Я и не утверждала, что это подлинник. Возможно, британец меня неправильно понял, но это вполне объяснимо: мой английский не идеальный. Никакого Бубело на пароходе я не встречала и в угольную шахту не толкала. Если я не ошибаюсь, шахта на «Рюрике» расположена где-то ближе к трюму третьего класса. Что мне делать там среди нищих? А уж считать меня виновницей смерти ставропольского монаха – самая обидная клевета. Господин Ардашев, вы негодяй!
Клим сказал что-то инспектору, и тот вновь удалился. Через несколько секунд два каваса завели закованного в кандалы Сайеда Мулатхама, следом появился и полицейский. Арестант едва держался на ногах. Он был одет в длинный халат, скрывающий его израненное тело, и чалму.
– Это ты убил русского муллу? – спросил Мулатхама инспектор. Ардашев синхронно переводил импровизированный допрос.
– Да.
– Кто приказал тебе убить его?
– Другой русский.
– Он есть в этой комнате?
– Да.
– Ты можешь показать его?
– Могу.
– Давай, мы ждём.
– Вот он, – Сайед ткнул пальцем в Матецкого.
– Ложь! – вскочив со стула, закричал декоратор. – Я вижу его впервые!
– Теперь, господин Матецкий, мне совершенно ясно, что вы обсуждали с