Выстрел. На розовом нёбе крокодила вдруг расцветает кровавый цветок. Крупный калибр вырывает кусок плоти и черепа.
Второй выстрел. Голова Хосе Мигеля разрывается на куски прямо перед моим лицом. Его тело обмякает, становится ватным, безвольным, не сопротивляющимся. Я пытаюсь удержать его, но выходит скверно.
— Брось его, вашество! Брось! — раздаётся сверху. — Он уже труп!
Мне не хочется этого делать, но разумом я понимаю, что удерживать его уже бессмысленно. И невероятно тяжело — хищники, вцепившиеся в пилота, так просто добычу не отпустят.
— Отпусти, вашество.
И я подчиняюсь. Сразу становится легче. Меня подтаскивают к пирсу, затем чьи-то сильные руки подхватывают меня подмышки и вытягивают из воды. Некоторое время я лежу, восстанавливаю дыхание.
Вскоре надо мной появляется Шеф. Он садится на корточки, разжимает пальцы, которыми я судорожно сжимаю блок электроники.
— Так было нужно, вашество. Эти твари сожрали бы вас обоих…
— Что?
— Так было нужно…
Я свободной рукой бью Шефу прямо в лицо, но тот уворачивается. Я вскакиваю на ноги, точнее пытаюсь это сделать, но тотчас меня схватывают, роняют обратно, на мокрые доски пирса, делают удушающий захват.
Голос Шефа звучит совсем рядом с моим ухом.
— Так было нужно вашество. Или вы оба, или только он. Выбор был очевиден, и я его сделал.
— Какого хрена? Кто тебе дал право? — прорычал я. — Шанс спасти нас обоих был…
Я скорее хотел верить собственным словам, чем по-настоящему так считал.
— Нет, не было шанса, вашество. И ты это знаешь! Подумай о Софии. Ты не имеешь права сдохнуть вот так.
Он прав. Этот сукин сын прав, и я это знаю.
— Шеф прав, — ещё одно подтверждение првоты, теперь уже голосом Дамьяна. — Ваша смерть будет означать конец этой вылазки. Мы здесь только из-за вас.
— Отпускаю? — спросил Шеф.
— Да. Отпускай, твою мать! — просипел я.
— Только без фокусов, ваша светлость.
Хватка на моей шее ослабла. Я приподнялся на локте, хватая воздух ртом, словно загнанный конь.
Шеф отошёл от меня на некоторое расстояние и плюхнулся на пирс, держась одной рукой за бок, в который получил ранение. Дамьян стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. Только Маркус Вальего таращился на нас выпученными глазами.
— Знаешь, что, вашество? — Шеф посмотрел на меня изучающим взглядом. — Я знаю, что на моём месте ты сделал бы то же самое.
— Пристрелил молодого, ни в чём неповинного человека? — невесело усмехнулся я.
— Сделал бы правильный выбор. Тяжелый, но правильный.
В душном, тропическом воздухе повисло долгое молчание.
— Дамьян, ты сможешь установить это в нашу… В птичку Хосе Мигеля? — наконец сказал я, и кивнул на блок электроники, лежащий рядом.
— Конечно, ваша светлость.
— Тогда сделай это поскорей, — сказал я. — Не желаю оставаться здесь ни единой лишней минуты.
Двигатели самолёта взревели, раскручивая лопасти винтов. Дамьян некоторое время возился с приборной панелью, привыкая к испаноязычным обозначениям тумблеров и кнопок, но вскоре приноровился. Затем проверил работу элеронов, подкрылков и хвостового оперения. Всё работало в штатном режиме, включая замененный блок электроники в одном из двигателей.
— Можем взлетать, — сказал Дамьян.
— Тогда погнали, — распорядился я.
— Принято.
Самолёт начал неспешно набирать ход, рассекая поплавками водную поверхность. Разогнав машину до нужной скорости, Дамьян потянул штурвал на себя. Несколько секунд тряски и наша птичка сменила водную стихию на воздушную.
Мы втроём — я, Шеф и Маркус Вальего, невольно присоединившийся к нам, расположились в небольшой салоне.
Шеф откинулся на сиденье и вскоре задремал. Спасённый нами контрабандист устроился на сиденье у иллюминатора и смотрел на разворачивающийся под нами пейзаж. И только мне не было спокойно на душе — я прокручивал произошедшие события раз за разом и приходил к выводу, что Шеф был прав. Ещё немного, и меня бы сожрали вместе с раненым Хосе Мигелем. Однако от осознания этого легче на душе всё равно не становилось. Я выжил, а он, молодой, улыбчивый парень, отправился на корм крокодилам. Но что случилось, то случилось.
Ещё несколько часов пейзаж под фюзеляжем самолёта оставался неизменным — всё те же бесконечные то ли болота, то ли озёра, с редкими вкраплениями густо заросших островков.
Вскоре начались изменения. Озёра мельчали, уступая место густой тропической растительности, пока не исчезли вовсе. С борта самолёта отчётливо наблюдался подъём местности. Стали мелькать небольшие речушки и ручьи, питавшие южноамериканские заболоченные низменности — «сьенеги». Затем началась холмистая местность — то были предгорья Анд, разделявших Колумбию на две неравные части. А к вечеру на горизонте стали видны первые горные вершины.
— Нам нужна заправка, ваша светлость, — сказал Дамьян. — Не хотелось бы лететь в горы на четверти бака.
— Принято, — ответил я, потягиваясь. — Эй Шеф! Шеф!
— Да слышу я, слышу… — проснулся Шеф и громко зевнул. — Чего?
— Нам нужно заправиться. И желательно там, где не будут задавать лишних вопросов. Спроси у нашего испаноязычного друга.
Шеф окликнул Маркуса Вальего и начал расспрашивать его на испанском. Тот вслушивался, кивал, но отвечал на смеси испанского и португальского. Наконец они о чём-то договорились.
— Он говорит, что есть небольшая деревушка прямо у предгорий. Эль Моско. Там есть посадочная полоса, можно заправиться, купить припасы и даже оружие.
— Оружие? — удивился я.
— Это не самый гостеприимный край — пожал плечами Шеф. — Стволы здесь можно много где достать. Честно говоря, я бы задержался там на ночь.
Я согласился с ним. Мне самому хотелось как следует напиться и поспать в нормальной постели хотя бы несколько часов.
— Думаешь, можно ему доверять? — спросил я, бросив изучающий взгляд на контрабандиста.
— Ну выбора у нас не особо много, вашество. Мы или летим в Эль Моско и сохраняем в тайне наше присутствие, или садимся на один государственных аэропортов. Тогда о вашем присутствии узнают чуть быстрее, чем моментально. Шутка ли — княжич одного из самых влиятельных домов Российской Империи нелегально попал на территорию Колумбии. Как минимум, это будет дипломатический скандал.
— А как максимум?
— А как максимум, активизируется вся преступная братия и спец службы. Может начаться настоящая охота. Ваша жизнь — ценная штука. За неё можно запросить много каких ништяков, вашество.
Честно говоря, о подобных перспективах я не задумывался. Моя