И снова всякая мелочь, из ценного — одна руна ментальной защиты, две здоровья, пара льда, ну и, молния с огнем, остальное стандарт — четыре резерва, сила, ловкость, скорость, выносливость (это было чем-то новеньким), ах да, и два щита… Вот с одним из владельцев чуть осечка не вышла, не ждал Вяземский, что у того окажется защита, и удар пришелся по ней. Да, она разлетелась вдребезги, так как любой щит выдерживает только один серьезный удар, но эффект неожиданности истрачен, противник был вооружен арбалетом, он резко развернулся и с метра вогнал Дикому стрелу в брюхо. И снова кольчуга спасла жизнь, боль была адская, там наверняка один большой синяк. Напарник везунчика бросился добить, но не успел. Радим резко, через боль в животе, разогнулся и ударом снизу вверх располосовал разбойника наискось от левого бедра до правого плеча. Стрелок отправился в ад секундой позже, он занервничал и вместо того, чтобы взяться за топорик на поясе, хотя это тоже ничего бы не дало, судорожно принялся взводить арбалет. В общем, так и умер дураком.
Закончив сбор рун, Радим осмотрел все трофейное оружие. Пара кинжалов отправилась в рюкзак, топорик щитовика на пояс. Сделан он был отлично, тяжелый, можно метнуть, можно рубануть. Топорище, правда, длинновато, ну да ничего. Осмотрев мечи, Вяземский скривился. За исключением «оглобли» здоровяка, умершего последним, все они барахло. Конечно, у него не было артефакта Гефеста, которым тот определял точное количество миродита в стали, но видно, что его немного, уж больно слабая зелень. Нет, конечно, все это добро тянуло на пару миллионов, но Радим не видел возможности уволочь связку из шести мечей, так как весила она прилично. Вот оглобля была стоящей, артефактного металла в ней, если не половина, то треть точно. Вот только размеры — длиной метр семьдесят и весил больше трех кило. Радим уставился на железяку, борясь с жабой, та велела тащить двуручник, хоть волоком, Вяземский же сопротивлялся, понимая, что это сильно снизит его возможности к передвижению. Хотя… Радим улыбнулся, положил клинок на два камня и нанес удар руной силы точно по центру лезвия. Все вышло, меч разлетелся на осколки в месте удара, которые Вяземский тоже собрал. Так он получил два обломка, один длиной в метр, другой — в сорок сантиметров. Стянув с одного из трупов плотную куртку, он упаковал оружие в нее и, добавив к ним еще один кинжал, выглядевший перспективным, привязал сверток к рюкзаку.
На ночлег встал тут же, устроившись в одном из домов в глубине руин, и крыша над частью комнаты уцелела, и очаг, в который пошли ближайшие кусты и какие-то деревяшки. Надо сказать, было прохладно, и костер сильно выручил. Так закончился первый день Вяземского на сафари расколотого мира.
Эксперимент со слабой плашкой руны резерва дал вполне приемлемый результат, та легко восстановила половину его кубышки, и прошло это без какого-либо отката. Так что, Радим не зря рассовал все подобные трофеи с разбойников по разным пакетам. Теперь у него был резерв. Он быстро поглотил руны здоровья, ментальную защиту, стихийные, щита, но дальше стало тяжко, начала кружиться голова, так что, он решил остановиться. Закурив, он уставился в темное небо, как и зазеркалье звезд тут не было, так что, любоваться было особо нечем, поэтому Вяземский стал следить за пляской огня в камине, его она настолько заворожила, что он заметил, как уснул.
Следующие дни были похожими друг на друга, скачки по переходам, зачистка тварей. С людьми больше не сталкивался, во всяком случае, в бою, видел один раз, даже пообщался, но это все.
На третий день Радим вернулся к зеркалу, через которое пришел. Заблокировав дверь, он достал хранилище французов, пора было попробовать увеличить собственные силы. За эти дни он прилично раскачал резерв, и если глаза его не обманывали, он обошел своего наставника по рунам, подполковника Пряхина, и теперь его кубышка равнялась девяти и трем люменов. Да уж, любой зеркальщик отдал бы многое, чтобы покачаться на черных тенях расколотого мира. За три дня Радим выбился в топ зеркальщиков не только России, но и мира. А еще он понял, что теперь может использовать руну гибели, просто потому, что может. Да, она сожрет все, что у него есть, но имея небольшой запас плашек, он восстановит это очень быстро.
Радим порезал палец и смочил кровью руну на хранилище, затем кровью вывел на правой ладони руну поглощения, аккуратно взялся за рукоять, чтобы не свезти рисунок, вздохнул и принялся творить руну гибели. Это было тяжело, она поддавалась крайне плохо, энергию жрала с невероятной скоростью. Он почти сразу пожалел, что решил это делать здесь, в расколотом мире, где расход силы куда больше, чем в обычном зазеркалье. Даже испугался, что не хватит, но обошлось, рука окуталась багровым светом, сейчас он бы смог без проблем и последствий пробить кулаком полуметровую кирпичную стену, но ему это было не нужно. Радим размахнулся и вонзил ритуальный нож точно в центр руны, клинок прошел через плашку из миродита, как сквозь брикет подтаявшего масла. Невероятная сила потекла через него в руку Вяземского, а от нее куда-то в центр груди, стало жарко.
Именно в этот момент окно под потолком разлетелось осколками, и внутрь стал проникать черные плотный туман, который медленно сформировался в висящий получеловеческий силуэт в бесформенном балахоне и накинутом на глаза капюшоне. Вяземский ощутил липкий страх, хотелось вскочить и бежать прочь, но он словно примерз к ножу, а тот, в свою очередь, застрял в хранилище, которое стало неподъемным. Левая рука потянулась к арбалету, который лежал на лавке перед ним, тот был небольшим, а дистанция в три метра смешной, можно и одной рукой управится. Но Дикий не успел, незваный гость ударил уже знакомыми ему лентами, которые устремились к нему, да так быстро, что даже глазом моргнуть не успел, как они оказались прямо перед ним. И именно в этот момент мир замер…
Эпилог
Один из стационарных телефонов на столе подполковника Ольги Ивановны Бушуевой выдал короткую трель.
—