А вчера вечером Олег встретил Мишу на лестнице. Вид у того был не очень: лицо землистого цвета, глаза какие-то укуренные, но Миша весь аж светился от счастья.
— Олежа! — заорал он радостно и бросился обниматься. — Представляешь, все! Рак в ремиссии! Полностью! Все анализы подтвердились!
— Что, серьезно? — удивился Олег. — Слушай, ну круто же! Поздравляю!
— Да я будто заново родился, ты что! — растянул лицо в улыбке Миша.
— Мишань, ты это… для заново рожденного выглядишь больно говенно, — осторожно заметил Олег.
— Ну… это побочные эффекты. Доктор сказал, через неделю, когда на повторные тесты приеду, уже пройти все должно.
— А… Ну, я за тебя рад! — кивнул Олег.
— Ты заходи! Я вечером это спрыснуть хочу!
— А тебе можно, что ли?
— Ну… врач сказал, что я здоров. Значит, можно. Разок. А потом все, полная завязка. Я новую жизнь начинаю.
Эту песню про новую жизнь Миши Олег слышал раз уже десятый, так что он, конечно, покивал, мол, да-да, молодец, но верить в такую глупость мог только очень наивный человек. Олег совершенно не верил, что Миша, даже будучи на смертном одре, изменит свои привычки. Такие люди не меняются, и практически ничто не способно их изменить.
И вот до трех ночи у Миши шло гульбище. В три часа гулянка вроде утихла, а в пять алкаши о чем-то здорово повздорили, стояли вопли, крики, падения тела на пол. Но потом вроде бы затихли, и до семи утра никакого шума больше не было. Выспаться Олегу это не сильно помогло, так что встал он с огромным желанием прибить к чертовой бабушке Мишу и его собутыльников. Ну, или как минимум предупредить, что дальнейший свой концерт они будут проводить в обезьяннике.
Двери в квартиру Миши были неплотно прикрыты, так что Олег без малейших колебаний распахнул их и вошел в грязный коридор. Облезлые обои, батарея бутылок от «Балтики-3» на колченогом комоде и единственная лампа накаливания ватт на 40 идеально соответствовали образу хозяина квартиры.
М-да… Сколько хороших, нужных и полезных людей сгорают от болезней, гибнут в ДТП, просто чья жизнь прерывается по нелепой случайности, а тут… жил, как свинья, сдох бы, и никто бы о нем не вспомнил. Но нет, получил почему-то еще один шанс, и сразу же спустил его в унитаз или, скорее, утопил в водке, как и всю свою жизнь чуть ранее.
Брезгливо приподнимая мыски ботинок, чтобы не вляпаться в следы вчерашних посиделок, Олег толкнул дверь комнаты-спальни — в квартире Миши Олег ориентировался прекрасно, ведь расположение комнат тут было идентичное тому, что было и в его собственной квартире.
В помещении темно, поэтому капитан ДПС, сделав пару шагов внутрь, принялся шарить рукой по стенке в поисках выключателя.
В тот момент, когда он повернулся спиной к внутреннему пространству комнаты, пытаясь нашарить кнопку в том же месте, что и у себя дома, чьи-то руки в темных, прямо-таки выпирающих прожилках вен вдруг высунулись из-за полуоткрытой двери и вцепились Олегу в плечи неожиданно сильно и больно. В нос ударил перегарный смрад. После этого его шею прострелило острой болью.
Олег не обладал богатырским телосложением, да и нападения сейчас не ожидал, поэтому пока он пришел в себя, смог, все же, избавиться от нападавшего, применив стандартный, но никогда не подводивший его раньше прием, оппонент успел сильно его покусать — плечо и шея были в крови, из них кусками была вырвана кожа вместе с мясом. Лишь по счастливой случайности ни один из укусов не зацепил ни крупных вен, ни артерий.
Прием как всегда удался — противник улетел в коридор и там ворочался в обломках трюмо, пытаясь подняться.
Теряющий кровь из кучи рваных ран ДПСник попятился назад, дрожащими руками принялся дергать застежку кобуры, пока не вспомнил, что пистолет оставил дома. Зато с собой у него был служебный тазер, который, едва Олег о не вспомнил, сам собой прыгнул в руку.
Впрочем, ДПСник сильно жалел, что вместо пусть и мощного, но шокера, не прихватил служебный ствол. Знал ведь, чем это может закончиться — пришлось бы потом отписываться, зарыться в ворохе бумаг. А то и хуже — просто бы выперли со службы. Чтобы этого не случилось и не идти с пустыми руками, Олег прихватил шокер…
Меж тем нападавший поднялся, двинулся на Олега. Теперь, пусть и при дерьмовом освещении слабомощной лампочки, он смог узнать нападавшего — Миша, хозяин квартиры, с которым они вчера и беседовали.
Выглядел он страшно, прямо до усрачки. Уделанная кровью от брюха до горла майка, «маска» из застывшей крови на лице и волосах и замершие, уставившиеся на Олега страшные глаза — пустые и стеклянные, будто у куклы.
Окровавленные пальцы Олега крепко сжали рукоять шокера, но сам он неотрывно уставился прямо в мертвые глаза соседа. Он был уверен, что мертвые. У живых таких глаз не бывает.
Но при этом сам Олег не верил в то, что видит, поэтому неотрывно, как кролик глядит на ползущего к нему удава, смотрел в лицо покойнику, словно бы пытаясь убедить самого себя, что это ему не чудится, что это все на самом деле…
Миша же, покачнувшись, пошел вперед, на Олега.
Это словно стало сигналом, эдакой тревожной сиреной, приведшей Олега в чувство.
Он вскинул похожий на игрушечный пистолет тазер, сдвинул тугой предохранитель в положение F.
Стараясь унять дрожь в руке, навел шокер прямо в грудь Миши и нажал спуск. «Вилка» вылетела из ствола и воткнулась точно туда, куда Олег и метил.
Он, внутренне содрогнувшись, представив, что сейчас станет с Мишей, нажал на спуск, и 50000 вольт пробежали по гибким проводам, разряжаясь в теле Михаила.
Тело соседа затряслось и рухнуло на пол. Олег отщелкнул провода отработавшего заряда и перезарядил тазер. Это удалось ему попытки с десятой — руки все еще ходили ходуном.
Осторожными шагами он обошел лежащее на полу тело и нажал на кнопку выключателя света. Вспыхнувшие под потолком тусклые лампы осветили комнату. Возле кровати лежало два тела, причем тела были здорово изуродованы, как это говорится привычным ему канцелярским языком: «Имеют повреждения, не совместимые с дальнейшей жизнедеятельностью». У обоих выедена брюшина и, кажется, что-то не так с головами.
Попытавшись приглядеться, Олег вдруг понял, что не так с их головами, а от осознания того, что он увидел, перед глазами поплыли черные круги, желудок подкатил к горлу.
Ему, конечно, по роду службы многое довелось повидать, но такое впервые.
Олег согнулся в позыве жесточайшей