— Генерал как генерал, — пожал я плечами. — Усы, ордена да эполеты. Обычная биография для испанского военного: академия, колониальные войны, губернаторство. Сомневаюсь, что он внесет какую-то свежую струю.
— Слушайте, Джонни, а почему Испания?
— Конкуренция меньше. Как это, первый парень на деревне, да?
— Понятно, понятно, — усмехнулся комкор, — ну да, там только «Испано-Сюиза» да стрелковое производство в Астурии.
— А вот кстати, Владимир Кириакович, я до сих пор не точно представляю, что там производить.
— То есть как?
— Ну, в общих чертах понимание есть, те же радиостанции…
При слове «радиостанции» глаза Триандафиллова затуманились.
— … те же грузовики, но у меня более объемная идея. Вот смотрите, всякие страны любят покупать линкоры или броненосцы, одним махом увеличивая военно-морскую мощь. А для сухопутных вооружений ничего подобного нет, набирают в год по зернышку.
— Вы что же, хотите сухопутные линкоры продавать?
— Ну, с некоторой натяжкой — да. Комплект вооружений на ударный корпус: танки, автомобили, артиллерию, самолеты, радио, трактора.
— Ну так стройте тракторный, автомобильный и авиа заводы!
— Вопрос в соотношениях. Сколько надо танков, сколько самолетов и так далее. Потому хочу вас попросить расписать мне такой идеальный корпус. Ну, представьте, что у вас есть доступ к любому вооружению в мире — к орудиям Круппа или Шнейдера, к танкам Виккерса, истребителям Фиат…
— … радиостанциям Грандера, — в тон мне продолжил Триандафиллов, но как-то без энтузиазма. — Вы задаете интересные вопросы, но забываете, что я военнослужащий.
— Тем лучше, я готов сделать официальный запрос Штабу Красной армии, с оплатой исполнения в валюте. Вашим коллегам она в командировках точно не повредит.
— Это интересно, но я обязан доложить товарищу Ворошилову.
— Да хоть Рыкову, только не тяните, время — деньги, как говорят у нас в Америке.
Что на перроне Белорусско-Балтийского вокзала у нашего вагона появится Марк Спектор, я сильно сомневался, хотя очень хотел поглядеть ему в глаза. Но нет, толпились встречающие, носильщики расхватывали чемоданы, и только паренек с упрямой челюстью разглядывал пассажиров, внимательно прищурившись.
Он-то и подошел к нам и представился агентом Интуриста:
— Кротких Петя, то есть Петр.
Совсем юноша… может, ровесник Джонни Грандера, может, моложе на пару лет.
— А где Марк? — полюбопытствовал я.
— Откомандирован в Одессу, — без малейшей растерянности ответил Петя и отвернулся.
Ну да, понятно, «Интурист»… Мои подозрения подтвердил и сам Петя, когда при заселении в «Метрополь» тихонько попросил:
— Вы уж не убегайте от меня, а то большой фитиль вставят.
Стоянку такси у «Метрополя» занимали вперемешку извозчики и авто, над ними веял коктейль навоза и бензина — заправочная колонка располагалась метрах в тридцати от входа. По Театральному проезду, Петровке и Неглинной гремели трамваи, так что я сперва даже не понял, почему мое естественное желание иметь номер с окнами во двор вызвало такое замешательство. Но ларчик открывался просто — не все номера успели отремонтировать.
Гостиница вернулась к своему первоначальному назначению меньше года назад и следы 2-го Дома Советов настырно лезли сквозь краску поспешного обновления. Причем ладно бы только следы проживания известных партийцев или работы советских учреждений, так нет!
— Такую гостиницу изгваздали, — бухтел рабочий, меняя обшивку дверного проема, — натуральный барак устроили!
Он поддел косяк и выковырял из-под него ворох окаменевших окурков:
— Дикие люди, одно слово, даром что партейные! Рази ж так можно!
Во 2-й Дом Советов селили без разбора наркомов, сотрудников новых учреждений и простых партийцев, из которых многие были даже не «от станка», а прямо-таки «от сохи». Вот они и относились к «буржуйским роскошам» соответственно. Краны после них текли, двери скрипели, сквозняки гуляли, так и пропал бы калабуховский дом, но стране срочно потребовалась валюта. Ради такого дела из «Метрополя» выселили всю партийную когорту и вновь пригласили иностранцев.
Обжегшись с первым опытом, превращение 1-го Дома Советов обратно в гостиницу «Националь» начали все-таки с масштабного ремонта и реконструкции. Нам же пришлось довольствоваться «Метрополем», где новый персонал самоотверженно боролся со следами недавнего революционного прошлого и очевидным образом проигрывал выучкой с выправкой персоналу «Лютеции». Членство в профсоюзе и верность партии это, конечно, хорошо, но в доме нужно держать еще умения и опыт.
Претворение в жизнь начертанного вдоль восточного фасада девиза «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала» мы наблюдали воочию: на первом этаже, вместо полагающихся гостинице такого класса бутиков и дорогих заведений, имелись простецкий «Мосторг», столовая, книжный магазин, сберегательная касса и клуб профсоюза транспортных рабочих.
Триандафиллов не стал тянуть резину, и, едва мы успели разместиться и ознакомиться с предложенной программой, от него явился посыльный из числа младших командиров. Воть хоть что делай, но пижонство в Арбатском военном округе неистребимо — и треугольнички на петлицах у него эмалевые, и шинель словно одним куском отлита, и сапоги сияли так, будто никакого снега на улицах нет.
Откозыряв, посыльный подал записку «Наркомвоенмор категорически против. Попробую доложить т. Куйбышеву не позднее, чем завтра. Прошу оставаться все время на связи, т. Калиновский извещен».
Что же, оставалось ждать и выполнять культурную программу — экскурсию по городу и визит в Третьяковку. С зимней поездкой по Москве меня примирили две вещи: автомобиль с печкой и купленная в том самом «Мосторге» ушанка, своего рода дань традиции.
Их блюли не только мы и будущие поколения американских туристов, но и Горкоммунхоз и Гордортранс. Первый затеял укладку асфальта на Тверской прямо по снегу, второй настолько ловко организовал движение, что мы постоянно утыкались в заторы. Это в городе на два с половиной миллиона человек, тысяч на пятьдесят повозок и от силы тысяч на пять автомобилей!
— Спорят, — вздохнул Коротких на мой вопрос о причинах. — Кто говорит, надо город-сад строить вдоль Ярославской дороги и расселять туда, кто, наоборот, предлагает «разомкнуть кольцо» и двигаться в сторону Ленинграда. Пока оба города не сольются…
Я чуть было не перекрестился — свят, свят, свят!
— Ну, это дело далекого будущего, — продолжил я, как только мы снова тронулись. — А сейчас-то что делается?
— Спорят… — опять вздохнул Петя. — На пятилетку запланировали метро построить, из центра до Каланчевки, да только воз и ныне там. Зато асфальт кладут, а то местами улицы вообще непроезжие были.
Прошлый раз мы были в СССР четыре года назад, а какая разительная перемена! Не уверен, что это именно из-за «великого перелома» и свертывания НЭПа, может, просто из-за того, что летний Питер более презентабелен, чем зимняя Москва, но очереди в булочные мы видели. И Петя все-таки раскололся, что карточки на хлеб уже год как действуют.
И