Я в превосходной физической форме. Вошла в тройку призеров на чемпионате России, более того – взяла золото. Включат ли в состав олимпийской сборной? Какое решение примет тренерский совет? Как же долго они решают!
Мелодия входящего звонка разлетелась по комнате.
Сердце пропустило удар. Я рванула к лежащему на трюмо телефону, по пути перепрыгнув через пуфик. Увидев на дисплее «Олег», от досады прикусила губу.
Не тренер…
Приняла вызов и бодро сказала:
– Я уже все. Выхожу.
Олег бархатисто рассмеялся.
– Жду у подъезда.
Нажав на отбой, я запихнула мобильный в задний карман джинсов. Практически на бегу надела куртку, сунула ноги в удобные полусапожки и натянула шапку. Сейчас болеть никак нельзя.
Закрыв дверь на ключ, удержала себя, чтобы не поскакать вниз по лестнице. Ступени кое-где повреждены, проще простого оступиться и повредить лодыжку. Травмы, точно так же как и простуда, мне не нужны.
На душе теплело от предвкушения встречи. Мы дружили с Олегом шесть лет. Познакомились на катке, когда мне было десять, ему – тринадцать. Он был такой потешный, постоянно падал. Я взяла шефство над нескладным долговязым мальчуганом и весь сеанс учила его стоять на коньках.
Однако Олегу кататься не понравилось, и на лед он больше не вышел. Несмотря на это, мы как-то сразу сдружились. Виделись, правда, редко, но по телефону болтали часто и обо всем на свете.
Я улыбнулась. Соскучилась. Вчера очень обрадовалась, когда Олег позвонил и категорично заявил, что сегодня меня «выгуляет». И откуда узнал, что вернулась? Приехала-то затемно, а до этого два месяца дома не появлялась. Жизнь у меня такая – насыщенная: тренировки, сборы, еще и учеба. Одиннадцатый класс – это не хухры-мухры.
– Здравствуй, Женечка, – приветливо поздоровалась старушка-консьерж.
– Здравствуйте, Клавдия Ивановна, – я помахала ей рукой.
Телефон в кармане завибрировал, и ладони вмиг вспотели. Затормозив у входной двери, я торопливо достала аппарат. На экране красовалось «Любимая мучительница».
Вот оно.
Окончательно разнервничавшись, я ответила на вызов отчего-то басом:
– Алло.
– Выдохни, ласточка. Ты в составе сборной, – сообщила моя тренер. Я непроизвольно притиснула мобильный к уху. – Ты пока переваривай, вечером заеду к вам с бабушкой на чай, – уведомила «любимая мучительница», и связь отключилась.
– Женечка, стряслось что? – затормошила меня консьерж. – Плохое, да?
Спрятав телефон в карман куртки, я помотала головой.
– Хорошее, Клавдия Ивановна! Очень хорошее! – и, звонко рассмеявшись, выскочила на улицу.
Снег сыпал крупными хлопьями. Мой лучший друг стоял, лениво прислонившись к капоту своего старенького черного бумера. Высокий, жилистый парень смотрел на меня с улыбкой.
– Ура! – закричала я, бросившись к Олегу. Подпрыгнула и обхватила его руками-ногами.
– Вот это встреча, – озадаченно пробормотал он. – Всегда бы так.
– Дурында ты, – я чмокнул его в щеку.
– Мне показалось, ты соскучилась, – в тоне молодого человека послышалось недовольство.
– Соскучилась. Но дело не в этом.
Я спрыгнула на землю. Не обращая внимания ни на тон, ни на напряженный взгляд Олега и не в силах устоять на месте, раскинула руки и закружилась, радостно хохоча.
Наконец успокоившись, остановилась. Шагнула к парню.
– Олежка, меня взяли в олимпийскую сборную! Только что узнала!
– Поздравляю, – произнес Олег как-то неискренне.
– Я так счастлива!
– Садись, мелкая, покатаемся, – велел он. Нежно поцеловал меня в лоб и с неохотой отпустил.
Я рыбкой юркнула на переднее сиденье. Вытянула ремень безопасности и попыталась защелкнуть застежку, но не вышло. Вопросительно посмотрела на парня, устроившегося за рулем.
– Машина после капитального ремонта. Все работает как часики. А до этой мелочевки пока не добрался, – невозмутимо пояснил Олег. – Не думал, что тебе страшно ездить со мной.
– Что за глупости? – я фыркнула. – Это не страх. Ремни изобрели для безопасности.
– Их изобрели для спокойствия неопытных водителей и таких маленьких трусишек, как ты, – друг озорно подмигнул. Двигатель грозно взревел, и автомобиль плавно тронулся.
Уверенно лавируя в городском потоке, юноша не отводил взгляда от дороги. Казалось, он полностью ушел в свои мысли. Я же, достав мобильный, нашла нужный контакт и нажала на вызов.
– Слушаю, моя радость, – раздался из динамика родной голос.
– Бабушка, меня взяли, – шепнула в микрофон.
– Умница. Горжусь тобой, – похвалила старушка без тени фальши. – Вечером грандиозный пир закатим. Твоя мучительница ведь приедет?
– Обещала, – я кивнула. Но тут же спохватилась: – Бабуль, какой пир? У меня ж строгие ограничения!
– Обычный. Грандиозный пир для сидящих на сбалансированной диете фигуристок, – она говорила будничным тоном, но я знала – смеется.
– Я тебя люблю, – призналась, не прекращая широко улыбаться.
– И я тебя, девочка. Олегу привет.
Бабушка нажала на отбой связи. Я положила телефон в карман и посмотрела на напряженного парня.
– Тебе привет от бабули.
– Спасибо, – обронил тот. Остановившись на светофоре, повернулся ко мне. – Жень, зачем это все?
– Ты о чем?
Он отвернулся, сжал руль. Светофор сменился на зеленый, автомобиль поехал вперед.
Свернув на Октябрьскую набережную, Олег вновь заговорил:
– Ты с трех лет на коньках. Сколько тебя знаю, двадцать четыре на семь пашешь как проклятая: тренировки, вечные сборы, школа. Ты учишься всему и сразу. Зачем тебе это? Чувство собственного величия не дает покоя? – его голос зазвенел от злости. – Скажи, а что дальше-то? В твоей жизни вообще есть для меня место?! Или после этой твоей олимпиады наши пути разойдутся?! Все, баста?! Можно не надеяться, что выйдешь за меня замуж?!
Замуж? Мы же ни разу на эту тему не разговаривали, даже в шутку. Да и какая мне семья? Планов громадье. Эта олимпиада для меня первая и последняя: век фигуристок короток. После школы хочу поступать в МГУ. Я же на днях ему об этом рассказывала.
– Олег, что с тобой? Ты меня пугаешь, – я оторопело смотрела на искаженное от гнева лицо парня. Откуда в нем столько злости… ко мне?
– Умница, чемпионка, красавица, – он скрипнул зубами. – Ну да, на хрен тебе выходить замуж за обычного автомеханика?! – выплюнул с обидой и утопил педаль газа в пол. Взревев, бумер помчался с бешеной скоростью.
Я резко обернулась, услышав пронзительный сигнал. Еще успела заметить что-то большое, а дальше – жуткий удар, кузов машины с моей стороны смялся, как картонный. Нестерпимая боль пронзила тело, и мир потух.
Сознание возвращалось медленно. Приоткрыла тяжелые веки. Сквозь пелену смутно виднелись белые халаты, кто-то тихо разговаривал. Прислушалась. Говорили обо мне. Я с трудом разбирала слова, каждое звучало приговором.
Компрессионный перелом