- Да уж, это полезнее, чем чужие песни переписывать, - парень явно был не в духе.
И в вагоне он тоже ворчал, правда, потихоньку. Но им и впрямь не повезло с местами - они были боковыми, совсем рядом с туалетом, от которого нещадно несло всякими тяжелыми запахами.
Да и люди, которые то и дело проходили мимо них, тоже не были такими уж чистыми и аккуратными, и бомжеватого типа личности попадались, и совсем бедно одетые, разные.
Но всякая дорога подходит к концу, и вот утром они вышли на станции Липецка, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух.
Оставив Володю сторожить багаж, Надя пошла разыскивать Палыча, которого нигде не было видно. Обратившись к какому -то сотруднику вокзала, который шел по платформе, с вопросом, где ей разыскать Пал Палыча - баяниста, ей сказали:
- Палыч - то, так он сегодня дежурит на складе своем. А вы кем ему приходитесь? - подозрительно спросил сотрудник.
- Дочка я его сестры двоюродной, получается, дядя он мне, вот так неожиданно тут встретились и разговорились. Проведать его приехали с братом названным, вместе в детдоме жили, - старательно объяснила ситуацию девушка, видя, что к ней прислушивается и дежуривший здесь же милиционер.
- Дядя, говоришь. А когда же и где он родился? - это уже сотрудник милиции решил подойти и проверить достоверность рассказа девушки.
Хорошо, что Надя, предвидя эти расспросы, заранее списалась с мужчиной и уточнила у него все подробности.
- Родился он в деревне Гжатск, это под Смоленском, - да, в родном месте Гагарина, получается, - это уже были Надины мысли, невысказанные вслух.
- День рождения у него летом, в июне, кажется, ему сейчас сороковой год идет, мама моя его двоюродная сестра, они сродственники по женской линии, - подробно все доложила девушка, и служивый удовлетворился таким полным ответом.
А Володя потихоньку пожал ей руку, удивленный и довольный ее осведомленностью и тем, что она не растерялась при разговоре.
- Так где его найти? Нам в Москву вечером вернуться надо, помогите, пожалуйста! - девушка добавила в голос немного просительного тона, и служивый решился:
- Сторожем он на складе работает, сами вы не найдете, но, на вашу удачу, сейчас поеду я туда, отвезу, так уж и быть, - снизошел он к молодым людям. Володя тут же сообразил и протянул мужчине пару пирожков, которые они прихватили из кухни детского дома, пока никто не видел.
- Угощайтесь, дяденька, сестренка сама пекла, - несколько слукавил он, но тон милиционера стал еще доброжелательнее.
- Ну, ежели так, спасибо, пошли со мной, - и он повел их к машине, стоявшей за вокзалом.
Если бы не помощь милиционера, они бы с Володей ни за что не отыскали бы склад, где дежурил Палыч. Вроде и ехали недолго, но крутили такими закоулками, где кроме своих, никто и не найдет нужного объекта. Около больших железных ворот их встретила строгим лаем крупная овчарка, которая и подала сигнал своему хозяину.
- Иду, Грета, иду! Кто там к нам в гости пришел? Сейчас посмотрим, - раздался бодрый голос Палыча, который подошел к воротам и посмотрел в небольшое окошечко в них.
- Ох, это ты, Надюха! Вот радость - то какая! Сама приехала да еще и брата привезла!
- Сестры моей сродной это дочка, Ефим Сафроныч, вот уж поистине говорят, гора с горой не сходятся, а человек с человеком могут сойтись! Не думал, не гадал, а на вокзале разговорились нечаянно, вот и оказалось, что Надя - родня моя! Вот радость! Да вы проходите, проходите! - и Палыч пошире открыл ворота, пропуская гостей.
- Вот и ладно, вот и хорошо. Я сейчас поеду по делам, а вечером могу заехать за вами, к поезду отвезти, - обрадовал их Ефим Сафронович.
- Ой, спасибо, дяденька, - и Володя, сунул отвернувшемуся мужчине прямо в карман чекушку водки, о которой он позаботился, и вот - пригодилась.
Проводив довольного служивого, они гуськом пошли к маленькому домику, сопровождаемые строго глядящей на них собакой. В сторожке, видимо, и жил Павел Павлович, бывший бизнесмен из девяностых годов, а сейчас такой же попаданец, как и приехавшие к нему гости.
Домик был небольшой, но чистый и уютный, чувствовался женский пригляд за порядком. Потрескивала печка, на которой грелся чайник, на столе стояла тарелка с небогатой снедью - хлеб, сало, огурцы, вареная картошка.
Надя сразу стала доставать свои припасы, накрывать на стол, а Володя осматривался и грелся около печки.
- Ну, что, братцы - попаданцы, выпьем за встречу? - предложил мужчина, когда все сели за стол, и достал бутыль с мутноватым содержимым, наливая в стаканы молодежи совсем немного, на донышке, а себе побольше.
Выпили, закусили, а потом одновременно заговорили, почти хором. Рассмеявшись, дали слово Надежде, и как женщине, и как самой старшей по возрасту жизни в будущем:
- Ну, как ты тут живешь, дядя Паша? - с доброй улыбкой спросила она.
- Ну что, сами видите, да я и рассказывал уже немного. Нормально живу, участкового вы видели, Ефим Софроныч хоть и строгим казаться хочет, но так мужик душевный, не притесняет зря, и петь разрешает.
- Я тут для прикола однажды "Владимирский централ" на станции спел, как раз на Севера кого -то везли, видно, наш брат, ЗЭКа, так он так ругался, а потом плюнул и сказал, что понял, за что меня наказали - за длинный язык, мол, совсем за базаром не слежу. Посмеялись, но предупредил, чтобы больше такого не делал.
- Ну, я и подтвердил, что прав он, так оно и было, язык меня только не до Киева, а до Колымы довел, - со смехом закончил мужчина.
- Песни, - протянула это слово девушка и продолжила, - может, зря мы их поем? Ведь и мелодика у них отличается, и слова часто непонятные, не делаем мы хуже? - высказала часть своих сомнений Надя.
- Ну, ты скажешь, подруга, блатняк всегда был, и до Революции, и после, особенно во времена НЭПа, всегда такие песни жили и еще долго жить будут, - уверенно сказал Палыч.
- Да и те песни, что ты принесла из будущего, так уж они непонятны людям сегодняшним? Любовь к Родине, женщине, разве это не вечные темы?
- Сама же говорила, что на деньги за песни дела хорошие делаешь, армии помогаешь, - стал успокаивать