Очень часто вместе с новостями передавали и песни, в том числе и "сочиненные" Надей. Но она заметила, что музыка некоторых из них отличалась от основы из будущего. А в некоторых песнях музыка сохранялась, но ее автором называли некого товарища Петрова.
И девушка задумалась о том, на что за суетой дел внимания не обращала. Чаще всего она воспроизводила песню в исходном, родном варианте, но за ней регистрировали лишь авторство слов, а вот автор музыки часто не указывался. Вот и получалось, что мелодия оказывалась бесхозной. Но кто-то воспользовался этим, присвоил себе и благополучно "стриг купоны" на авторстве, получая немалые деньги.
И девушке очень захотелось с этим человеком встретиться и узнать, с какой такой радости он присваивает чужие песни. Но тут надо было поступать очень аккуратно, ведь и Надя, по сути, этим же занималась, да и свое авторство доказать стоило хотя бы черновиками партитур всех мелодий. Поразмыслив, она решила обратиться к Максиму Дормидоговичу, как наиболее опытному в этих вопросах человеку, но чуть позже.
Вообще, вопрос об авторском праве губил людей не хуже пресловутого жилищного.
Мало того, что многие авторы, написав один раз какую - то книгу, иногда и не самую талантливую, могли годами безбедно жить, получая немалые суммы за ее переиздание, но и талантливые авторы не гнушались тем, что минимально переработав основной текст, выдавали его как новую редакцию, получая каждый раз деньги за уже созданный однажды материал.
Не брезговали авторы и плагиатом, когда явным, а когда и скрытым, незаметным. Грешил этим и Исаак Осипович Дунаевский, или просто "Дуня", как его называли в артистической среде.
Его упрекали в заимствовании мелодии к своему знаменитому маршу к кинофильму "Веселые ребята". Уж очень начало этой мелодии было похоже на мексиканскую народную песню периода революции девятьсот десятых - двадцатых годов, посвящённую храбрым женщинам, принимавшим участие в революционной борьбе, что называется, нота к ноте.
И хотя заимствован был лишь кусочек мексиканской песни, грянул скандал. Зависть - страшная сила, и вот уже вся страна с удивлением читала, "как композитор Дунаевский украл мелодию у американцев." Коллеги по музыкальному цеху злорадствовали. Чуткий театральный организм — постоянно полный гостями кабинет Дунаевского — сразу опустел. Возникла даже поговорка: "С миру по нотке — Дунаевскому орден."
Но травля быстро прекратилась. Стало известно, что сам Иосиф Виссарионович Сталин, которому очень нравился этот фильм, не видит в заимствовании ничего вопиющего.
Существует стенографическая запись высказывания Сталина: "Из этой картины все песни хороши, простые, мелодичные. Их обвиняли даже в мексиканском происхождении. Не знаю, сколько там общих тактов с народной мексиканской песней но, во-первых, суть песни проста. Во-вторых, даже если бы что-то было взято из мексиканского фольклора, это неплохо".
Так что недоброжелателям Дунаевского пришлось сбавить обличающий пафос, а задорный мотив "Легко на сердце от песни веселой" начал свободно гулять по стране.
Но мы опять отвлеклись от рассказа о Наде и ее переживаниях по поводу заимствованных уже ею песням. А она размышляла о тех благах, которые предоставляло членство в Союзе Писателей или Композиторов, а блага эти были очень шикарными.
Вот и стремились нередко люди в творческие профессии не ради того, чтобы приносить пользу и радость другим, а ради счастья для себя, любимого.
Конечно, каждый труд должен быть оплачен, тем более труд творческий, но ведь и меру надо знать.
Не все поступали так, как Сталин, который на гонорары за свои партийные работы выплачивал и так называемые Сталинские премии, и стипендии студентам, и другие награды.
И Надя все деньги за не ею сочиненные песни честно на благие дела тратила, а ведь были и совсем другие "живые" классики. Многие жили, как баре, например, всем известный "красный граф" Алексей Николаевич Толстой жил именно графской жизнью, не отказывая себе в маленьких и больших жизненных удовольствиях.
Да и Максим Пешков, более известный, как Алексей Максимович Горький, долгое время жил вполне обеспеченной вольготной жизнью на своей вилле на острове Капри рядом с Италией и вернулся в Советский Союз под конец жизни, под большим напором самого Сталина.
И таких имён было очень много, от привилегий мало кто отказывался, но все оставалось на совести этих людей.
Как и хотела, проблему с авторством музыки Надя отложила на потом, до ближайшего разговора с Михайловым.
А потом, обратившись с этим вопросом к певцу, она впервые увидела этого большого человека смущенным и краснеющим, как ребенок:
- Надюша, не сердись, но Петров - это я!
- Вы? - недоумению девушки не было предела.
- Это товарищ Сталин однажды спросил, кто автор музыки твоих песен, а узнав, что он не указан, то ли в шутку, то ли всерьёз посоветовал мне стать их автором, пока всякие Дунаевские не набежали, как он выразился, - заторопился с объяснениями мужчина.
- Но ты ничего не подумай, я эти деньги тоже в фонд Обороны переводить стал, ещё парочку самолётов на них приобрели и на Восток отправили, - признался Михайлов.
Девушке осталось только развести руками и в очередной раз удивиться Иосифу Виссарионовичу, который, как она убедилась, интересовался всеми событиями, происходившими в стране. И, конечно, она согласилась взять товарища Петрова в соавторы, это было делом чести.
А потом как и хотела, как только морозы немного ослабели, Надя отправилась в гости к своим друзьям из больницы.
Но застала она одного Илью, который ей очень обрадовался, тепло принял и похвастался своими достижениями. Он теперь активно занимался не только лангетками и костылями, но и начал плотно работать над применением в практике лечения средств, в том числе и обезболивающих, облегчающих состояние больных при различных травмах.
Это было именно то, что "доктор прописал", и девушка, коротко описав ситуацию Павла Павловича, получила для него не только новые удобные костыли, но и лекарства, правда с условием, что Палыч станет одним из тех, кто новые медикаменты будет испытывать на себе, а потом опишет, насколько они помогли.
Это устроило всех, и Надя ушла довольная, получив все необходимые средства лечения и инструкции к ним.
А по дороге она пыталась вспомнить не только названия, но и примерный состав всех тех лекарств, которые она выпила за свою долгую жизнь, и обязательно решила порасспрашивать