Моя мать все поставила на любовь. Всегда отдавала, прежде чем получить. Оставила ребенка, не зная, что из него получится. Но я разочаровала ее, сильно разочаровала. И бросила ее.
Мама, я люблю тебя. Мы нечасто говорили это друг другу, но это не значит, что мы этого не чувствовали. Держись, я еду к тебе. Это не может закончиться вот так.
Глава 2
Лили
Не найдя маму в реанимации, я начинаю паниковать. Мне же сказали, что она там. Я возвращаюсь назад, хожу кругами по больнице, где пахнет страхом и смертью. И все эти звуки, эти пищащие аппараты. Все эти люди, которым машины помогают цепляться за жизнь.
Я едва не сшибаю с ног медсестру, задаю ей вопросы, но не понимаю, что она мне говорит.
УЗИ сердца? А я-то думала, что УЗИ – это только для детей, которые еще находятся у матери в животе. Думала, что это только для хороших вестей.
В конце концов я узнаю, что маму перевели в нейрососудистое отделение.
Я вхожу в палату и не сразу вижу ее, такую крошечную, утонувшую в больничной рубашке, затерявшуюся в постели.
В первую очередь в глаза бросаются цветы – повсюду букеты, открытки, знаки внимания. Сколько же людей пришли сюда до меня, подумали о моей маме, навестили ее?
Внезапно я понимаю и сержусь на себя, что не знала этого раньше: мою маму любят. Люблю ее не только я. Ее доброта, сочувствие, отзывчивость – все это важно, и она важна для других людей. Она часть их семьи. Пусть и небольшая.
Подхожу ближе и читаю трогательные записки в букетах:
«Для нашего солнечного лучика, нашей жемчужинки, всегда такой доброй, человечной, заботливой. Мы встречаемся на бегу, и не всегда есть время поговорить, но у вас всегда находится для нас доброе слово и улыбка. Вы деликатны. Умеете слушать. Всегда готовы помочь. Крепко обнимаем вас! Выздоравливайте скорее».
«Той, кто всегда говорит “да” и делает все возможное, чтобы помочь. От чистого сердца. Вы очень важный человек в моей жизни, будто вторая мама. Вы всегда рядом, когда нужно поговорить».
Моя мама – сама доброта. И она не была одинока, ее любили и окружали заботой, когда меня не было рядом.
Глава 3
Лили
Она просыпается, и я вижу в ее глазах страх. Передо мной не моя мать. Возможно, ее двойник, какая-то незнакомка. В маске и с выпученными глазами. Я понимаю, что она думает об осложнениях. Разумеется, и я о них думаю.
– Лили, ты только посмотри на мое лицо! Я и так не была красоткой, а уж теперь…
– Не говори так, мама! – я останавливаю ее, чтобы не слышать, как она говорит, у нее словно каша во рту.
После паузы она продолжает:
– А еще больше я ничего не вижу, особенно левым глазом. Не знаю, восстановится ли… Я будто в тумане, все вокруг размыто. И мне кажется, что становится хуже. Я хотела увидеть тебя, прежде чем… Валентины здесь нет, зато ты здесь, и это уже хорошо.
В ее голосе напряжение, паника, и я цепенею. Не знаю, как ее успокоить, что сказать. Это не наши обычные роли. Обычно все знает она, мать – она. Обычно все не всерьез. Обычно все не так плохо.
Я слышу собственный дрожащий голос:
– Все восстановится… Тебе сделают операцию в ближайшее время, о тебе позаботятся. Должно быть решение, всегда есть решение.
Но даже я в это не верю. Мама отворачивается, она тоже мне не верит. А потом детским голосом, от которого сжимается сердце, спрашивает:
– А как твои дела на работе, дорогая?
Хочется плакать.
И я плачу.
– Как хорошо, что ты приехала меня навестить, нашла время, – продолжает она. – Когда ты уезжаешь?
Глава 4
Лили
Я выхожу из палаты якобы за кофе. В поисковой строке набираю: «нарушение зрения при инсульте». Затем «средняя продолжительность жизни после инсульта». От увиденных цифр меня чуть не выворачивает наизнанку. Я выключаю телефон.
Став матерью, я уже поняла, что в жизни не удастся контролировать все, но сейчас чувствую абсолютное бессилие. Мой мозг тут не поможет. Как и моя сила воли. Я полностью беспомощна. Можно только жить с этим, надеяться и молиться.
Я не стану привозить сюда свою семью – во всяком случае, не сейчас. Она бы не хотела, чтобы ее видели такой. Но и к работе я не вернусь. Не на этой неделе. Возможно, и не в этом месяце. Я останусь здесь на столько, на сколько потребуется.
Я всегда искала свое место, а теперь решение очевидно. Все так просто.
Мое место, мое единственное место – рядом с мамой.
Глава 5
Габриэль
Своему врачу я сказала: «Это первый и последний раз, когда вы что-то говорите моей дочери о моем здоровье!» Я не хотела, чтобы ей звонили, беспокоили по пустякам, отрывали от работы. Я бы выписалась через несколько недель, и она бы ничего не узнала. Мне решать, как распоряжаться собственным телом, мне решать, стоит ли в следующий раз…
Я теряю зрение. Не различаю очертания и формы. Все, что мне осталось, – это кляксы. Игра теней, размытые изображения. Скоро наступит темнота. Полное затмение в моей жизни. И я навсегда останусь в темноте. Но есть вещи, которые я хочу увидеть до того, как это произойдет. Синее море, зеленые глаза моей дочери, пшенично-желтые волосы Валентины и ее красные от малины губы.
Конец жизни я встречу не стоя на ногах, а поверженной. Настроение на нуле. Я хочу умереть, я устала от жизни.
Во всяком случае, я довольно утомилась от этого мира, который отдаляется от меня и всегда делает не то, что должен. Я устала от того, что мой голос, мои мысли и слова не имеют значения. Я разочарована: достижения, которых я с таким трудом добилась в начале жизни, сметены, как крошки со стола, и все возвращается к отправной точке и даже регрессирует – сейчас, когда моя жизнь подходит к концу. Столько сил потрачено, столько бессмысленных жертв принесено. Все напрасно. Все впустую.
Жизнь, которая в итоге не имеет никакого значения.
«Однажды я отправлюсь в путешествие», – говорю я ей. «И давно ты это запланировала?» – спрашивает она. «Это всегда было в моих планах». – «Куда?» – «Далеко». «Надолго?» – продолжает она, обеспокоенная моими странными планами, которые вдруг становятся гигантскими, безответственными.
Каких-то вещей моя дочь иногда не понимает, хоть и очень умна. Если она не хочет чего-либо слышать или видеть, она это просто игнорирует. Просто не рассматривает. Ее простосердечие не позволяет ей читать между строк.
Навсегда, и это действительно очень долго, – могла бы я добавить, но не делаю этого.
Глава 6
Лили
Мама много спит. Я спрашиваю, нормально ли это, и мне отвечают, что да, что «это хороший знак, мозгу нужна энергия, которая позволит восстановиться телу». Мне сказали, она останется в нейрососудистом отделении дней на десять.
Я смотрю на ее тень. Узнаю ее. Она такая же, как и в мамины тридцать пять лет. Вот только ей уже не тридцать пять. Тень не стареет, не меняется. Она все так же молода, как и прежде.
Я закрываю глаза. Хочу снова увидеть ее такой, как тогда, когда мне было шесть лет. «Мою маму зовут Габриэль. Она высокая, у нее красивые зеленые глаза, нежная кожа, и она так хорошо пахнет! И еще моя мама самая красивая!»
Пусть она никогда в это и не верила. И уж тем более