– Где? – переспросил Белый, отлипая от экрана. Последняя фраза царапнула память, потянула, как крючком, и кровь заколотилась в висках.
– В Петрозаводском университете, – пояснил Михаил. – Забыл, что вы не местный. У меня сын узнавал, десятый класс заканчивает, хочет в Петрозаводск уехать. Оно и правильно, что в нашей дыре делать?
– Нет, повторите еще раз аббревиатуру, – перебил Белый. – Как вы сказали? ПГУ?
– ПетрГУ. А это важно?
Белый хмурился, прокручивая открывшуюся страничку Петрозаводского государственного университета.
Сведения об образовательной организации, фото, новости, международная деятельность, программы бакалавриата и специалитета, горячая линия.
«…Почту давай!
Тебя в Гугле забанили? Ищи пгу и в приёмную…»
А вот и контакты приёмной комиссии.
Глаза невыносимо зачесались, и Белый понял, что уже долгое время пялится в экран и не говорит ни слова. Взгляд Михаила буравил спину. Отодвинув ноутбук, Белый поднялся.
– Спасибо за информацию, Татьяна Ивановна. Мы сделаем всё, чтобы как можно скорее отыскать Лизу. Обязательно держите нас в курсе, если позвонят операторы «Лизы Алерт», – запнулся. Снова Лиза. Пропавшая Лахтина повторяла судьбу девочки, чьё имя дало название целой волонтерской организации. – Правда, ещё одно. Не удивляйтесь, пожалуйста. Скажите, у Лизы уже начались месячные?
Татьяна Ивановна непонимающе заморгала.
– Это важно, – с нажимом повторил Белый. – Может, только начались или уже закончились? Здесь нечего стесняться, но для следствия это важная информация.
– Да… – женщина стыдливо заалела щеками вслед за Михаилом. – Дети так быстро взрослеют… Я ей всё объяснила, вы не думайте, я хорошая мать… думала, что хорошая мать. У Лизы было всё необходимое, она умная и всё понимает.
– Хорошо. Вы не могли бы дать мне время осмотреть её личные вещи?
Татьяна Ивановна молча провела его к шкафчику.
Белый старался не думать, как выглядит в чужих глазах, копаясь в девичьем белье, но всё-таки дождался момента, пока его не оставят в комнате одного, и только тогда вынул из ноздрей марлевые шарики.
У взрослеющих девочек особый, отчасти пьянящий запах. Зверь глубоко внутри хищно урчал, раскладывая на оттенки запахи кожи, пота, мочи и менструальной крови – их не могли заглушить ни дезодоранты, ни духи, ни стиральный порошок. Другим же нюхом – опытной чуйкой криминалиста – Белый понимал, что двенадцатилетняя девочка в разгаре полового созревания вполне укладывалась в modus operandi серийного убийцы. Последний кусочек мозаики, который совсем скоро сложится в картину.
Можно, конечно, опросить друзей Лизы. Выяснить, с кем она общалась и о ком рассказывала, не видела ли человека с белыми глазами перед самым своим исчезновением. Можно обойти соседей, опросить учителей, проработать историю сообщника маньяка, пытавшего Артёма… Белый решил оставить это Медвежьегорской полиции.
Сейчас его больше интересовала верхняя одежда Лизы. Точнее, идущий от неё запах – Лизины кофты и джинсы пахли сон-травой.
– Нашли что-нибудь? – в комнату заглянул Михаил, повёл глазами, нахмурился. Взрослый мужчина, нюхающий детские вещи, выглядел в его глазах по меньшей мере странно.
Белый поспешно побросал вещи в шкаф.
– Вы знаете, кто такой Сен-Жермен? – вместо ответа спросил он.
Брови Михаила подскочили ещё выше. Не знает, и откуда? Обычный человек не изучает в школе предметы вроде алхимии, мёртвых языков и истории чёрной магии. Обычный человек не читает средневековые гримуары. А ещё обычный человек не видит навок, лесавок, зыбочников, ходячих мертвецов, умирающих лосей и прочих обитателей Леса, он не станет убивать из-за нестерпимого голода и не почувствует запаха растений, невозможных с точки зрения прогрессивной науки.
– Легендарная личность, – ответил Белый на свой же вопрос. – Французский алхимик и оккультист, он выполнял дипломатические миссии короля Людовика Пятнадцатого. Сен-Жермена называют человеком без рода и племени, никто до сих пор не знает о его происхождении, как и о точной дате его рождения. Кто-то называет его авантюристом, а кто-то величайшим магом. Рассказывают совсем уж странные байки о старом слуге, которого как-то спросили, правда ли, что граф Сен-Жермен был на ужине у Понтия Пилата. На что слуга якобы ответил: «Не знаю, монсеньор, я ведь служу графу всего четыреста лет». Эта история – одна из многих, намекающих на то, что граф владел тайной вечной жизни.
Белый встретился с потрясённым взглядом Михаила и умолк.
– Впервые слышу, – наконец, нашёлся тот с ответом. – Насколько я понял, это что-то из оккультизма? Возможно, историки дадут более полную информацию, но вы и сами знаете немало. Это как-то связано с делом Мраморного глаза?
Отдел уголовного розыска Медвежьегорска знал об обмане, но прозвище крепко приклеилось к неуловимому маньяку. Что ж, это звучало не хуже, чем людоед из Выборга, ведь убийцу нужно как-то называть?
– Спросите Сергея Леонидовича, – сказал Белый, собираясь. – И передавайте от меня привет. Пусть не беспокоится, я позвоню ему, как только найду подтверждение или опровержение своим догадкам.
– Вы едете в Петрозаводск?
Белый не ответил, остановился на пороге, массируя переносицу. От мешанины запахов слегка кружилась голова, возбуждение покалывало подушечки пальцев, и Белый спрятал руки в карманы.
– Когда-то я спрашивал у Вероники Витальевны, но она не ответила тогда, – задумчиво произнёс он, – а вы тоже местный. Вы не знаете, почему город называется Медвежьегорском?
– Очередная легенда, – дёрнул плечом Михаил, по-видимому, начавший привыкать к странностям приезжего криминалиста. – Одни рассказывают о настоящем ручном медведе, который жил у местного лесопромышленника. Туристов, конечно, кормят сказками об огромном, как гора, медведе, который вышел к Онежскому озеру напиться и был очарован открывшейся ему красотой. Тогда он пожелал навечно оставаться рядом с озером, так и превратился в одну из гор. Её даже показывают на въезде в город, вы наверняка видели.
– Да, – ответил Белый. – Благодарю вас.
Он вышел на улицу и шёл, пока не достиг конца квартала. Только тогда, завернув за угол и уверившись, что его никто не видит, сделал три больших и медленных шага назад. И провалился в Лес.
Глава 34
Освобождение
Когда Белый объявился в Лососинском парке, едва занимался рассвет. Солнце повисло над крышами оранжевым шаром, воздух был жёлтым и плотным, фонарный свет пробивался сквозь туман, а влажность была такой, что под капюшоном мантии сразу собралась лужица. Белый вытер шею ладонью и погладил кожу там, где чернел штрихкод. От него исходили слабые электрические импульсы, пощипывающие, точно крапивница. Белый знал: его ищут и совсем скоро найдут. Вопрос в том, успеет ли он добраться до Петрозаводского университета до того, как люди Лазаревича явятся с ловчими петлями и ружьями, заряженными инъекционными дротиками. На этот раз не получится отделаться просто.
Сунув руку в карман, Белый нащупал пластик телефона. На него трижды поступали входящие звонки от Лазаревича, но Белый не отвечал,