Лес надвигался неумолимо, превращая дорогу в тропу, а каменный мост – в переплетение бревен и веток. Внизу проносился поток, бурля в крохотных водоворотах и обтёсывая до блеска речные камни. На прибрежном валуне, матово-чёрном и плоском, как столешница, Оксана различила мельтешение человеческой фигурки.
– Руки за голову! – прокричала Астахова, выхватывая оружие. – И не двигаться!
Она широкими скачками помчалась вперед. Фигурка застыла с занесённой рукой – в ней холодным светом блеснуло железо.
– Не подходите! – визгливо донеслось от реки. – Иначе я сделаю…
Ветер проглотил окончание фразы. Будто в дурном сне, Оксана увидела распростёртое у ног мальчишки женское тело. Ноги слабо шевелились, а значит, женщина была жива.
– Брось нож! – Астахова остановилась, отводя пистолет. – Тебя разыскивают, Дима! Если ты бросишь нож и всё расскажешь полиции, тебя…
– Насрать! – пролаял подросток. Шагнув вперед, наступил ботинком на распластанную руку женщины. Та застонала и перевернулась на спину. Стеклянно блеснули её глаза, и в животе Оксаны скрутился ледяной узел: в пустые, окровавленные глазницы Ирины Михайловны Малеевой были вставлены кукольные стекляшки.
– Спа… си… – с хрипом из горла женщины выплеснулась кровь.
Астахова перенесла вес на другую ногу, ступая с бревен на влажные камни. Оксана повторила её движение, и подошва Диминого ботинка вдавила ладонь его матери ещё сильнее. Раздался болезненный хруст.
– Не надо! Нет! – Оксана вцепилась в скрученные из веток перила. – Пожалуйста! Это же твоя мама!
Её трясло. Пронизывающий ветер забирался под капюшон, ерошил волосы, гладил по спине ледяной рукой. Женщина корчилась у Диминых ног, лицо стало чёрным от крови.
– Она предала! – крикнул подросток. – Пустила чужаков в наш дом! Впустила вас!
– И этим заслужила… такое?
Тяжело дыша, Оксана навалилась на перила, краем глаза следя, как Астахова придвинулась ещё на два шага вперёд.
Нужно отвлечь его. Говорить, пока находятся слова, убеждать этого обезумевшего подростка и ни в коем случае не смотреть на блестящие стекляшки на месте вырезанных глаз. Не смотреть – значит, не видеть зла.
– Ты уже потерял сестру! – продолжала Оксана. – Теперь хочешь потерять и мать?
Показалось или нож в руке дрогнул? Астахова придвинулась ещё.
– Она это заслужила, – Дима тряхнул волосами. – Она хотела отдать меня!
– Кому?!
– Человеку с белыми глазами.
Димин рот искривился в оскале. Женщина замычала, и подросток со всей силы пнул её в живот.
– Умолкни! Ты виновата! Ты! Ты! Думаешь, я не знаю? – его голос сорвался на визг. – Когда Аня болела, ты молилась, чтобы забрали кого-то другого вместо неё. Я видел его возле дома! Когда он пришёл за Аней, ты хотела отдать меня! Ты всегда любила Аню больше! Все её грамоты! Её фото! Игрушки! Ты сохранила всё даже после её смерти! Столько раз говорила, что Аня жива, что она ещё вернется, но ты знала, что её больше нет! А я – вот я! Скажи, сколько раз ты жалела, что в живых остался я, а не она?!
Его плечи затряслись. Утеревшись рукавом, Дима выдохнул и крепче сжал нож.
– Вы думаете, мне есть, что терять, – продолжил он. – Но кто однажды встретит человека с белыми глазами, уже никогда не будет прежним. Вы думаете, мне интересна школа, оценки, друзья, спортивная секция, компьютерные игры… Хотите, чтобы я прожил вашу скучную и серую жизнь. Но мне показали другую. Когда я отдал Аню, я стал другим.
– Ты что? – переспросила Астахова.
Дима метнул в неё озлобленный взгляд и выставил нож перед собой.
– Я. Отдал. Её, – отчеканил он. – Когда человек подошёл ко мне и взял за руку, он спросил: хочу ли я увидеть что-то волшебное? Я ответил, что хочу, и он показал Лес. Теперь я знаю, как называется это место. Я видел его во снах долгое время! Видел людей в чёрных капюшонах. Они брели вдоль Белого моря и несли в руках зажжённые свечи. Скала открылась, и я видел, как они скрылись в разломе. Оттуда… воняло гадко, – он снова помотал головой. – Меня до сих пор мучают кошмары. А тогда я испугался и заплакал. И человек спросил: хочу ли я жить? А я ответил, что очень хочу. Тогда я просил его, умолял! Умолял забрать вместо меня Аню. И он согласился.
Голова шла кругом. Слова подростка отзывались болезненной вибрацией в костях, и Оксана сцепила зубы, стараясь дышать носом и не вспоминать, ни в коем случае не вспоминать собственные сны, где был чужой с добрым кукольным лицом, мёртвая лисица и отец…
– Что он обещал тебе? – осведомилась Астахова.
– Что я… буду видеть то, что не дано обычному человеку. Что буду сильнее всех прочих! Буду жить вечно.
– Он лгал.
– Нет! – Дима сорвался на крик. – Он обещал то же самое Ане! Он обещал вечную жизнь и вечную силу и молодость моей сестре! Но я отдал её жизнь взамен своей! И отдам ещё! Как отдал других…
«Кого?» – хотела спросить Оксана, но не спросила. Красная куртка Альбины отпечаталась на сетчатке глаза, точно фотоснимок, по суставам пробежал электрический ток. С гортанным рыком она перевалилась через перила и приземлилась на четвереньки. Брызги окатили с головы до ног. Оксана встряхнулась, поднимаясь. Димино лицо исказилось – от ненависти или страха? Это было уже неважно. Важен был только мальчишка – скверный мальчишка, изуродовавший собственную мать, отдавший сестру в обмен на собственную жизнь. Отдавший Альбину.
– Ты увёл мою дочь, скотина?
Дима издал гортанный смешок.
– Твою белобрысую дауншу? О, да, я видел её! Человек с белыми глазами держал её за руку. Мы заберем её жизнь, разделим её годы и силу, а ты не найдёшь её никогда! Никогда!
– Где Альбина?!
Оксана поднялась, распрямляя спину. В позвоночнике хрустнуло – она не почувствовала боли. Глаза заволокло кровавой пеленой. Ярость поднималась из глубины, проламывая корочку страха, сквозь ил сомнений и камни предрассудков. Они осыпались, как ненужная шелуха, оставляя место для рождения чего-то иного, чего-то звериного.
– Стойте на месте! – запоздало крикнула Астахова.
– Стой! – взвизгнул и подросток, выставляя нож. – Честное слово, я…
Оксана бросилась на мальчишку. Дима ткнул ножом наугад, но Оксана перехватила его руку и вывернула, с глухим злорадством слыша, как хрустнули его суставы. Закричав, Дима упал на одно колено.
– Убью, – застонал он. – Если понадобится… если попросит он… мать, тебя… твою девчонку…
Всхлипнув, он дёрнулся и распахнул глаза. Губы приоткрылись, между