Аспект Вудро Маршала считается одним из сильнейших среди представителей оборонительного типа. Он выглядит как стопятидесятиметровая скала, парящая над землёй. Вудро в прямом смысле переделывает поле боя под себя, возводя каменные стены и прокладывая под ними тоннели. Он одинаково хорош в защите себя и пехоты из числа неодарённых. В общем, человек-скала! Мы с Каладрисом потому и выбрали его в апостолы [9].
Аспект Питера Рэдклифа в бою выглядит, как восьмидесятиметровый огненный бык. Но это касается только того, что выше пояса. То, что ниже пупка, представляет из себя нижнюю часть тела осьминога. То есть щупальца.
«Пожарник» хорош в атаке на короткой дистанции. Далеко не слабак, плюс обладает выдающейся регенерацией как в форме аспекта, так и в своём повседневном обличье. Без этой особенности Рэдклиф не пережил бы последний бой.
Не знаю, что именно случилось на западном побережье Штатов, но Питеру досталось крепко. Когда мы с наставницей зашли в палату лазарета, она уже горела… Снова! Эссенция огня вырывалась из Источника Рэдклифа, перенасыщая его же ауру. От контакта с ней плавился бетон, не говоря уже о постельном белье на кровати.
Сам «Пожарник» находился в беспамятстве. Из-за травмы сосуда вокруг Истока он никак не мог его перекрыть. Но тут на сцене появился я… Как говорится, раз-раз и всё готово.
На лице наставницы читалось сильное удивление. Хомячкович неотрывно смотрела на уже стабильного пациента, которого она сама не могла вылечить последние двое суток.
— Довлатов! Это что сейчас было? Ты вот так просто взял и провёл одну из сложнейших в мире операций на духовном теле? Да ещё и временную заслонку в Источнике поставил.
— Мне такое уже доводилось делать, — я смущённо потёр нос. — В Стене четвёртым этажом заведует Асклепий, целитель-полубог [10]. У него есть целый мир-больница. Её ещё зовут Здравница Стены. Я там какое-то время стажировался. Среди пациентов были в том числе и абсолюты с архимагами [7–8] из других миров. Так что с методикой лечения я знаком не понаслышке.
Хомячкович вся аж надулась от возмущения. Ещё бы, ученик показал то, чего она сама пока не умеет.
— Так-с! А ну, рассказывай, как мне туда попасть. Я же теперь не успокоюсь, пока сама не научусь проводить такие же операции. Будет что рассказать Лей Джо, когда она к нам присоединится.
* * *
Каладрис отсыпался после рейда в ловушку времени. Наставница, получив ответ, также решила отправиться на боковую — оба её важных пациента теперь стабильны. Их жизни ничего не угрожает.
Вернувшись к площадке для телепортаций, застаю интереснейшую картину. Валера чокался с Грегом Граутом. При этом они напевали в два голоса.
— Сяду я верхом на коня…
— Да на коня, — Грегори пошатнулся, держа в руках гранёный стакан.
— Ты неси по полю меня…
За двумя любителями накатить наблюдает Настя. Смотря на них, цветочек в горшке курит всё ту же сигару Будды. Дочь Эволюции молчит… Причём делает это так многозначительно. С точно расставленными акцентами в бросаемых взглядах. Негодование, непонимание и «чёрт возьми, где мои подарки!» Вот что читалось в её глазах.
Обещания надо выполнять. Так что вытащив из кольца-хранилища мешочек удобрений, аккуратно ставлю его около цветочка.
— В мире Здравницы, — начал я, привлекая к себе внимание, — есть целые поля с целебными травами, деревьями и кореньями. Местные садовники работают на Асклепия. Они знают толк в уходе за цветами. Я, как мог, описал им ситуацию. Мол «у меня дома живёт цветочек с утончённым вкусом». Мне предложили вот эти удобрения, пропитанные эфирными компонентами семи видов с маной в виде кристаллов.
Настя мельком глянула на меня, затем на мешочек с удобрениями и, наконец, подхватив его листьями-ручонками, притянула к себе.
— Спасибо, — цветочек одарил меня вмиг потеплевшей улыбкой. — Мама говорит, надо принимать от мужчин подарки.
Ух, какая тёплая улыбка! Интересно, какой Эволюция была при жизни в материальном теле? Небось, женщиной с большим сердцем, на которую были падки кавалеры.
Подойдя к Валере, протягиваю ему плитку шоколадки «Шанель-Карамель».
— Братан, — шепчу я другу. — Напоминаю, что девушки любят вкусняшки. Вот! Поделись этим с Настей.
Не давая Валере опомниться, я подхватил дедулю Грега Граута и телепортом покинул домен Иссу.
* * *
20 января, Москва, столица Российской Империи
Михаил Довлатов
В качестве точки назначения для телепорта я выбрал церковь недалеко от родового имения Граутов в столице. Её сделали таковой меньше недели назад. Мне об этом Флора рассказала.
Раньше в Российской Империи храмы Иссу были под запретом. В ходу была вера в многобожие Славянского Пантеона. То, что молитвы не работают, представителей дома императора не волновало. Так даже лучше — меньше попыток дорваться до власти.
Теперь же после отражения рейда Пекла в Новосибирске ситуация изменилась. Император Олег Мещеряков дал добро на возведение не более чем одного храма Иссу в каждом крупном городе Российской Империи. При этом славянское многобожие никуда не делось. Суть в том, что я теперь и в этой части континента могу применять телепорт.
Наложив на дедулю отрезвляющее плетение, я принялся менять себе черты лица. Уже довольно долго я живу как Михаил Довлатов, а не Макс Граут. Однако сегодня мне надо показаться в имении Граутов.
Пока я приводил себя в порядок, дедуля-друид втянул в себя полную грудь воздуха.
— Москва! — Грег оглянулся по сторонам. — Когда меня в Здравнице держали, я через инфосеть много узнал. Прошла уже четверть века с того момента, как я заключил контракт с Владычицею Смерти. Потом узнал, где именно… Точнее, в чьей именно резиденции я гостил.
Направленный на меня взгляд Грега был весьма красноречив. Дедуля ничего не говорил, но намекал: «Я знаю, что ты, внук, ведёшь дела с хранителями Стены!»
— Сегодня мы побывали в домене Иссу, — дедуля качнул головой с намёком. — Теперь мы очутились около одного из храмов бога-дракона… Признавайся…
— Пф-ф! Не собираюсь, — я отмахнулся от бессмысленного разговора. — Сейчас мы дойдём до родового имения Граутов, и там ты кое-что обо мне узнаешь.
Идти пришлось минут десять. Всё это время Грегори крутил головой, смотря на город, сильно изменившийся за время его отсутствия. Ну как изменившийся… Другие дряхлые автобусы, другой плохой асфальт,