Довлатова, которого любит Нерея и признаёт Каладрис.
Довлатова, которого уважает даже супертёща Силла.
Мои наставницы, мои друзья в обеих жизнях…
Я сам себя уважаю за то, что следую Кодексу день за днём.
— Ты неисправим, — прикрыв глаза, Чак тяжело вздохнул. — И будешь до последнего вздоха верен своим убеждениям… Ладно, я признаю это. Однако я мыслю, значит, я существую… Эй, Древний⁈ Что нужно сделать, чтобы я стал отдельным живым существом?
Тысячеглазый с полнейшим охреневанием во взгляде уставился на Чака. Стоявшие в сторонке полубоги тоже выпучили глаза от удивления.
— Это уже ни в какие границы не лезет!
— Именно, — Чак усмехнулся. — А ты у Древних как раз занимаешься тем, что никуда не лезет. Я не он.
Улыбаясь, Норрис указал на меня рукой.
— И я хочу свободы, — Чак повертел рукой, подбирая нужные слова. — Слова, дела, жизнь, мысли… Всё и сразу.
Воздух над Источником Жизни вдруг сгустился. Грег ещё не прошёл своего воскрешения, продолжая походить на шар света.
— Признание Древнего Божества. Это как минимум! Ещё… — Тысячеглазый вдруг недовольно дёрнул головой, смотря в пустоту. — Вот как… Анонимно? Что значит я не пойму ваших мотивов? Вы… ЗА НИМ долго наблюдали? Хм.
Невидимый собеседник Тысячеглазого сказал нечто такое, отчего у Древнего на лбу выступила ещё одна пара глаз… Тоже, видимо, охреневающих от происходящего. Уж больно широко все они были открыты.
— Мы-ы-ы, — Древний тряхнул головой, выходя из оцепенения, — признаём ваше право на самостоятельное существование, Чак Норрис. Ваш благодетель пожелал остаться неизвестным.
В следующую минуту Тысячеглазый вёл себя так, будто получил мешком по башке. Вяло взялся за создание нового шара-артефакта.
Вскоре Чак уже держал его в руках.
— Чак Норрис, нейтральное родство, архонт [6], мира Земля… Точнее, теперь уже Солэнберга.
Шар засветился и втянулся Норриса в себя. Я снова ощутил, как частичка меня навсегда исчезла.
[Наследник! Михаил,] — сквозь туман в сознании до меня снова достучался дух-страж. — [Держись! Последняя попытка. Твой дух архонта [6] почти завершил своё формирование. Сейчас или никогда. На кону само существование твоего аспекта. Коснись Источника и заверши эту чёртову процедуру!]
Ладонь легла на каменную поверхность Источника… В сознании в тот же миг возникла пустота.
[Хочется спать,] – заторможенно отвечаю духу-стражу. — [Меня вот-вот вырубит из-за отката.]
Опять энергия наполняет меня до краёв… Проходит сквозь слои в духовном теле и… Опять высвобождается в виде предмета, появившегося в шаге от меня.
Кровать… Сонно хлопаю глазами.
— Кровать? — возмущённый возглас Асклепия доносится из-за спины. — Аспект в виде кровати? Древние, вы это серьёзно?
Бог-целитель с вопросом посмотрел на Тысячеглазого, но тот ответил лишь молчанием. Развитие адептов и тем более форма аспектов у архонтов — дело сугубо личное.
— Двуспальная, — Механикус тихо ржёт. — С матрацем, одеялом и подушкой. Интересно, кентавр может на ней спать?
— Как с её помощью сражаться? — с ноткой серьёзности произнёс Ву Конг.
Плевать! Я. Хочу. Спать.
* * *
Довлатов как подкошенный рухнул на кровать. С учётом того, сколько эссенции он через себя пропустил, удивительно, что он вообще так долго продержался.
Одеяло само переложило Довлатова под себя. Следом подушка взбилась, будто по ней кто-то постучал. Довлатов заворочался, устраиваясь поудобнее. Что-то произнёс сквозь сон… Раздался отчётливо слышимый звук чмоканья человека в щеку и тихий голос: «Спи».
Асклепий несколько ошарашенно наблюдал за происходящим. Даже видя всё это собственными глазами, он ничего не мог понять. Кровать продолжала излучать лёгкую, едва уловимую ауру зачарователя. На боевой аспект или внешнее тело она вообще никак не походила.
Троица полубогов [10], не сговариваясь, решила подойти поближе.
— Занятно, — Механикус усмехнулся. — Впервые вижу, чтобы у кого-то крыша усвистела при прорыве в ряды архонтов.
— Дважды… Дважды усвистела! — Ву Конг выглядел задумчивым. — Довлатов странный гайдзин. Первый раз сработала закладка слепка сознания предка… За десять тысяч лет мне трижды встретилось подобное. В первый раз я едва не погиб, когда сам был лишь магистром [4]. Почти убитый мной противник вдруг начал вести себя, как другая личность. Власть подскочила до небес. Слепок предка в его теле среагировал на смертельную угрозу жизни… Видимо, в теле Довлатова триггер прятался на последнем, ещё не открытом слое в духовном теле.
Механикус тихо фыркнул. У расы механоидов закладки встречались куда чаще. Особенно у развитых Общих Машин. Но зачем об этом знать Ву Конгу — тот вырос и живёт среди зверолюдей. А вот у людей, гномов и эльфов закладки в виде слепков и впрямь большая редкость.
Асклепий уже собрался было вступить в дискуссию. До кровати осталось идти меньше десятка метров… Но именно в этот момент снова сработал какой-то триггер.
Аспект Довлатова — вместе с ним самим — вдруг превратился в чёрное клубящееся облако. Бог-целитель замер, автоматика кентавра-техноманта сработала с секундным запозданием.
Ву Конг сделал ещё один шаг вперёд, с удивлением наблюдая за происходящими метаморфозами. Облако аспекта перед ним вдруг превратилось в здоровенную гориллу с короной на голове и боевыми шрамами по всему телу. В руках зверюга держала здоровенную дубину.
При виде зверя у Ву Конга глаза налились кровью.
— Р-р-а-а! — взревел Король Обезьян. Удушающая Жажда Крови вырвалась из его тела наружу.
Мана настоящим цунами рванула во все стороны от Ву Конга. Он задействовал свой Исток. Вода вокруг в тот же миг вскипела. Тело правителя Царства Зверолюдей за долю секунды накрыла живая броня-ишвар, а в руках появился боевой посох.
— ВУ КОНГ! — воинственный голос Механикуса раздался сзади. — Даже и не думай! Перед тобой не враг…
— Но этот облик… — Ву Конг рычал сквозь зубы, с ненавистью смотря на гориллу. — Этот взгляд, которому плевать на жизни МОИХ зверолюдей… Царь-каннибал… Я узнаю его даже восемь тысяч лет спустя!
Асклепий хитро усмехнулся.
— Напомню. Перед тобой Довлатов.
— Не-е-е-ет, — зло сжимая посох, Ву Конг цедил слова сквозь зубы. — Это Имаган «Великий», правитель мира Зебрании. С его… уничтожения началось становление Царства Зверолюдей. Я лично его убил и разрушил душу.
Горилла, стоя