Это была вторая (после 1969 г.) «перетряска» государственной системы, от которой могло бы не поздоровиться и ее инициаторам. И они, прагматично оценив ситуацию, начали создавать повсеместно революционные комитеты, в основном из молодежи, для которой М. Каддафи уже стал вождем революции, а не удачливым заговорщиком, каковым его считало старшее поколение. Ревкомы были объявлены «побудителями масс» и «контролерами революции». Они развернули беспрецедентную в истории Ливии деятельность, выкорчевывая «эксплуататоров и бюрократов» и других «предателей народа». В сентябре 1978 г. развернулась кампания по преобразованию государственных и частных фирм в «народные предприятия» с передачей средств производства и управления непосредственно в руки рабочих и служащих. Кампания проходила под лозунгом «партнеры, а не наемные работники», и только за один месяц под «контроль масс» перешло 320 государственных, смешанных и частных фирм.
В 1979 г. ливийский лидер пошел еще дальше. На внеочередной сессии ВНК он предложил переизбрать состав Генсекретариата, в который входили «исторические вожди революции», объявив, что он и его ближайшие сподвижники отказываются от всех постов с тем, чтобы решать «стратегические вопросы построения народной власти», не занимая никаких должностей.
Это был феноменальный прием, не имевший аналога в современной арабской истории. Формально пятерка вождей перестала участвовать в управлении государством. Фактически «революционное руководство» стало высшим политическим органом страны, вырабатывающим и определяющим внешнюю и внутреннюю политику Джамахирии и осуществляющим контроль за деятельностью ВНК и ВНКОМ. Каддафи стал именоваться «лидером ливийской революции», в руках которого сосредоточивалась вся полнота власти как над новыми структурами (революционным руководством и революционными комитетами), так и структурами, оставшимися от предыдущего периода (административно-управленческий аппарат и народные комитеты). В таком виде новая модель ливийского общества функционировала и развивалась до конца XX в., не претерпевая больше радикальных встрясок и ротаций.
Если первые десять лет (1969–1979) ушли на выкорчевывание монархизма и проведение «революционных преобразований в интересах народа», то 1980-е годы — годы «джамахиризации» страны — стали еще и периодом наивысшего расцвета леворадикалистских тенденций. На состоявшейся в январе 1980 г. очередной сессии ВНК было принято решение о полной ликвидации частной торговли, создании вместо нее системы общественных и кооперативных магазинов и об ослаблении зависимости нефтяной промышленности от иностранных (западных) специалистов. Через месяц 3-й съезд ревкомов принял вдобавок решение о развертывании кампании против коррупции внутри страны и о борьбе с зарубежной оппозицией. Только в первой половине 1980 г. было арестовано более двух тысяч человек, обвиненных во взяточничестве, что приостановило деловую активность по всей стране. Одновременно за рубежом были организованы покушения на наиболее видных ливийских эмигрантов, противников Каддафи, что вызвало возмущение на Западе.
И конечно, Каддафи продолжал внимательно следить за армией. Туда тоже были «инъектированы» ревкомы, ставшие политорганами, напоминавшими советские. В течение 1980–1982 гг. в вооруженных силах была проведена чистка офицерского состава, в результате которой около десяти тыс. военнослужащих, в основном выходцев из имущих слоев, были уволены в запас. В 1977–1982 гг. Каддафи предпринимал энергичные меры по реорганизации армии. Он создал «войска отпора» для охраны правительственных объектов, а также военизированные отряды в населенных пунктах, сформировал «бригаду стражей» Джамахирии (наподобие стражей исламской революции в Иране) и др. Впрочем, армия так и осталась армией в классическом варианте, на которую Каддафи ежегодно тратил около двух млрд. долл., а лозунг о «вооружении всего народа», объявленный в 1977 г., так и не был осуществлен на практике. В 1970–1982 гг. Каддафи дополнительно расходовал от 70 до 100 млн. долл. ежегодно на поддержку примерно 40 террористических организаций по всему миру, чем окончательно испортил отношения с США и ведущими европейскими государствами. Последовал даже удар ВВС США по резиденции Каддафи в 1986 г., но это не только не привело к падению режима, а сплотило ливийцев вокруг своего лидера.
Случилось другое, чего ожидали, но не так быстро. Дело в том, что у Каддафи все шло хорошо потому, что в 1970–1981 гг. валовой национальный продукт (ВНП) благодаря увеличивавшейся продаже нефти непрерывно рос — с 9625 млн. долл. в 1970 г. до 18 080 млн. долл. в 1981 г. Это было для четырехмиллионного населения манной небесной. В условиях «народной революции», объявившей вне закона эксплуатацию человека человеком, никто не хотел ни трудиться на выстроенных «под ключ» фабриках, ни выполнять пятилетние планы, ни даже подметать улицы городов, включая Триполи. Все и вся закупалось за рубежом и распределялось по исламской справедливости на едоков. И Ливия, по-бедуински не осознавая нефтедолларовых перемен, очень быстро превратилась в государство-«рантье», на что правильно указали британские исследователи С. Бирке и К. Синглер в 1984 г.
Буря грянула в 1982 г., когда цены на нефть резко покатились вниз. Опустели прилавки. Уехали последние иностранные специалисты. Против Ливии ощетинились и Запад, и Восток. Заморозив с 1982 г. ввод в строй 350 объектов, ливийское руководство не сумело главного — остановить или хотя бы притормозить ухудшение экономического положения страны, которая продолжала закупать и продовольствие (на 1,5 млрд. долл. ежегодно), и промтовары (на ту же сумму), и все остальное. Каддафи объявил о проведении политики опоры на собственные силы, разделил почти в приказном порядке все населенные пункты и города на «джамахирийские кварталы», где население должно было само добывать или производить продукты и предметы первой необходимости. Ничего, конечно, из этого не получилось. В результате государственный сектор, монополизировавший средства производства и распределения, только за пять лет валютного голода (1982–1987) воочию продемонстрировал свои ограниченные возможности. На примере Ливии со всей очевидностью обнаружилась принципиальная невозможность эффективно строить не только социализм каддафиевского типа, но и государственный капитализм, монопольное положение которого в экономике стало главной причиной упадка. И произошло то, что и должно было произойти, — либерализация. В 1987 г. Каддафи объявил о «джамахирийской перестройке» и «капитализации социализма». Права частного и других секторов экономики были уравнены с госсектором, упразднялись все государственные импортно-экспортные компании, деятельность «необузданных ревкомов» была взята пол контроль специального секретариата, из тюрем выпустили всех заключенных, кроме «политических» и «шпионов». Эта, на сей раз «бархатная», революция не принесла, однако, «потепления» в отношениях Джамахирии с Западом, и особенно с США.
Антиливийский синдром, наблюдавшийся у Вашингтона и его союзников в 1970-1980-х годах, в 1990-х продолжал прогрессировав, и теперь на борьбу против режима М. Каддафи они стали все настойчивее привлекать ООН. Поводов было предостаточно, но один стал самым подходящим. В декабре 1988 г., когда над городом Локерби в Шотландии взорвался самолет авиакомпании «Пан-Америкэн», в результате чего погибли 270 человек, два гражданина Ливии оказались причастными к свершившемуся. Каддафи отказался выдать их правосудию, и тогда по отношению к Джамахирии были приняты жесточайшие санкции, «узаконенные» в марте 1992 г. резолюцией № 731 Совета Безопасности ООН. Ливии запретили