Нет, не совсем так. Картины написал явно продвинутый живописец, владеющий художественными приемами, даже о названии которых я не подозреваю. И он упустил самую суть. Насыщая свои работы множеством мелких, тщательно выписанных деталей и стараясь подражать стилю ракуган, он упустил самое главное – дух стремительного минимализма. Лень! Все работы Цукино Тенкая – это ода тому, что не нужно напрягаться. Надо взять и перенести на скорую руку образ из своей головы на холст и дополнить красивой речью, интуитивно придуманной на ходу. Но кто эту разницу способен увидеть, кроме самого основателя стиля ракуган?
– Как вам полотна? – спросила Рэйчел, наблюдая за нашей реакцией. – Не правда ли, они чудесны, Акирахиме-сан? А вы, Цуцуи-сан, как считаете?
– Мазня! – негромко, но отчетливо высказалась Ринне, заставив сестру покраснеть. – Что, никто кроме меня, не видит? Вон в той старой картине – в ней внутренняя сила есть, она как бы цельная. А тут – подражание. Да Ниида-сан и то больше похоже на тот старый стиль нарисовал, а он простой бухгалтер.
– Ринне, нельзя так говорить на публике, – все-таки одернула сестру Мияби.
– Нет-нет, можно и даже нужно. Искусство не способно существовать без критики, – неожиданно поддержала Рэйчел. – Какие еще отличия вы заметили, юная мисс?
– Старая картина – она как будто одним плавным движением нарисована, без суеты. А в новых мазков много, художник очень старался. Но искусство – это же не про старание тема, так? Потому и говорю, что у жениха сестренки лучше получается. Он-то как раз быстро рисует. Да вот гляньте!
Ринне достала свой смартфон, чем заставила слегка напрячься находящегося неподалеку музейного охранника. Фотосъемка в галерее запрещена. Но девочка всего лишь показала кадр с нарисованной мной картиной, скорее всего, сделанный Тикой.
– Называется… упс… забыла, как. А вот это научно-искусственный проект моей подруги Тики-тян. “Солнечная система украла твоё внимание”. И тут тоже больше, не знаю, как сказать… харизмы? Да, пусть будет харизма.
Закончив свою эмоциональную речь, Ринне сильно смутилась и покраснела до состояния помидора. Похоже, она сама от себя такого не ожидала.
– Дети и пьяные говорят правду, – высказалась Ёрико на правах профессионала. – Но говорить, что это подражание – неправильно. У художника со временем мог поменяться стиль.
Но Рэйчел ее не слушала, она пялилась в экранчик смартфона, как будто бы увидела там вселенское откровение.
– Ниида-сан, сколько стоит ваша картина? И как вы ее назвали?
– “Печать безмолвия”, – выдал я имя и повторил речь про знак существования и наполненные смыслом зеленые глаза, выдуманную для презентации Тике. Такую же небрежную, как и сам рисунок.
– Я покупаю. Bless my soul! Да это как будто сам Цукино Тенкай рисовал! И сказано не хуже! – если Ринне свою критику поддельных работ выдавала тихо, не для публики, то американка явно не привыкла скрывать эмоции. На нее начали оборачиваться.
– Всего лишь небольшие эксперименты. Давайте не будем отнимать внимание у “настоящих” картин Цукино-сенсея, – еще одна порция стороннего внимания мне не очень нужна. Хотя, чего скрывать, я уже несколько пообвыкся и спроси кто-нибудь мой автограф, как у победителя чудовищ или мецената, ни малейшего смущения бы уже не испытывал.
– Да, вы правы, – согласилась Рэйчел. – Только цену на свою картину назовите, пожалуйста, – американский подход, сразу к делу.
– Холст и краски обошлись мне в пять тысяч йен, считаю эту цену справедливой, – имелся порыв взять и подарить свою картину той, что ее внезапно высоко оценила. Ему противоречил встречный, требующий заломить цену. Но интуиция подсказала найти компромисс.
– Так нельзя, Ниида-сан. Не желаете сами назначать достойную цену – я ее установлю. Пятьсот тысяч йен.
– Переведите их, пожалуйста, благотворительному фонду имени Окане Цукиши. Вот визитка с реквизитами.
– Отличная идея, – загорелась вдруг женщина. – Благотворительный аукцион картин молодых талантов. Акирахиме-сан, ваши работы я пока не видела, но авансом по знакомству включу в список участников. Все затраты на проведение возьмет на себя посольство Соединенных Штатов. Давайте вашу визитку, Макото-сан, раз идею подали вы, то и фонд предварительно одобрим ваш…
Параллельно с нашей беседой продолжалось представление картин. Показав каждую, Акияма-сан начал давать им высокопарные характеристики. Такое же подражание Хидео-сану без понимания сути происходящего, наравне с самими рисунками. Много пафосных слов, но лично меня они за душу не цепляли. Как и моих спутниц. Ринне-тян так и вовсе напоказ кривилась, как будто бы речи приносили ей физические страдания. И Ошима-кун в восторге от культурного досуга не пребывал. Но Ёрико ему нравится, потому терпел и старался не выпускать на лицо страдальческое выражение.
В общем-то, на том этот культурный поход себя и исчерпал. Я внимательно присмотрелся к Акияме-сану. Есть что-то общее с тем Сато Кэнсином, что вместе с тем другим Макото сбежал с каторги, почти наверняка потомок. Но это не повод с ним как-то связываться. Разве что спросить, почему его семья перестала помогать сиротам, хотя тут секрет из числа очевидных. Человеческая жадность вечна, а потомки Кэнсина-куна, в отличие от него самого, инструкций от Хидео-сана не получали. Очевидно же, что все богатства Акиямы происходят из добытых нечестными трудами другого Макото средств. А помощь детям – это, вероятнее всего, попытка очистить карму. Скорее всего, решение, принятое уже в первые послевоенные годы, когда мошенник понял, что никакой лисьей регенерации с последствиями атомной бомбардировки не справиться. Забавно то, что наши с попутчиком мысли по данному вопросу сошлись.
Прервался наш музейный поход, когда сразу три из десяти картин вдруг не удержались на своих местах и громко рухнули на пол, вызвав легкую панику у музейных работников. Одна рыжая лисица при этом ехидно оскалилась. Не понравились ей подделки, очевидно же. Информации у Ёрико-тян для того, чтобы понять, что с Цукино Тенкаем у нее имеется кровная связь, было ранее озвучено достаточно. При всей легкой наивности она девушка очень умная, можно гордиться. И тут какие-то обманщики вдруг пытаются нажиться на наследии ее гипотетического отца!
– Сила искусства настолько весома, что ее не способны удержать крепления на стене, – прокомментировал я, чем вызвал смешки всех услышавших, включая нескольких посторонних человек.
– По полной облажались, даже крюки не