ПОСЛЕСЛОВИЕ 28 июля 1924 года Глава 45
— Двадцать лет прошло — а сколько всего изменилось…
Матусевич вздохнул, посмотрел на сидящего в кресле Сандро — оставаясь наедине, он еще мог называть его по милому домашнему прозвищу, хотя императору Всероссийскому Александру IV уже пятьдесят шесть лет. Больше, чем было ему, когда шагнул в сторону, стоя в бою на мостике флагманского броненосца «Цесаревич», которого недавно отправили на слом, по истечению двадцатилетнего срока службы. И вместе с ним другие броненосцы, ветеранов победной войны с Японией, которая совершенно изменила ход истории, чего уж тут говорить — мировой войны не состоялось. Вот так бывает — межимпериалистические противоречия остались, вот только решать их с помощью оружия не стали, когда в Париже и Лондоне осознали, что воевать за их интересы Россия точно не будет. И пошли на «попятную», сообразив, что в этом случае их Антанту могут просто раздавить походя, и самый могущественный в мире Ройял Нэви этой войны точно не «вывезет», ведь геополитическая ситуация изменилась до неузнаваемости. И те четыре империи, что должны были исчезнуть с политической карты, вполне себе процветают, и более того, «умирать» раньше отведенного им срока не собираются.
Все самое интересное началось после заключения Сеульского мира, что закончил русско-японскую войну. Царь Николай II за союз с Францией цепляться не стал, наоборот — возненавидел парижских политиков, как их лондонских коллег. И на встрече с кайзером Вильгельмом подписал близь острова Бьерке на яхте «Штандарт» союзный договор, «морской» как его именовали, направленный против Англии. А так как союзником последней стала Франция, то возникла коллизия, хотя несчастный царь был убежден, что ему удастся решить это противоречие. Но без него все «разрешили» — во время плавания в Данию, во время стоянки в Ревеле, террористы из «боевой организации» партии социалистов-революционеров забросали царскую чету бомбами. Такого жесточайшего побоища никто не ожидал — потрясена была вся страна. Гибель детей во «имя революции» произвела ошеломляющее впечатление — и многие сразу поняли, откуда «ветер подул».
Убийства русских царей всегда финансировались из-за рубежа, где у заговорщиков имелись влиятельные покровители, оказывающие помощь. И здесь без этого не обошлось — цепочка «следов» вначале потянулась в Париж, хотя тамошние политики божились, что они не имеют к покушению никакого отношения, только во имя идей своей революции давали приют разного рода политическим радикалам и мигрантам. Но вот их словам не верили — всем и так было понятно, что «убрали» монарха, что вздумал противоречить влиятельным кругам тех, что желали сохранить свое господство.
В Российской империи, как ни странно при многочисленном семействе Романовых, возник острый династический кризис. Младший брат погибшего царя Михаил Александрович, из-за морганатического брака взойти на престол не мог, и был официально лишен этой возможности. Оставались его родные дяди — но Владимир Александрович категорически отказался, так как его старший сын Кирилл тоже совершил подобный казус с женитьбой, а Борис, после выстрелов в генерала Куропаткина вполне официально был признан как бы не «в себе». Младшие братья также отказались — Сергей Александрович был бездетным, а Павел имел неосторожность вступить в неравноценный брак, проще говоря, мезальянс, и проживал в Париже. Так что после долгого совещания все сошлись на кандидатуре Александра Михайловича, ведь благодаря браку с Ксенией, сестрой убитого императора, он как нельзя лучше подходил для преемственности. Так что на престол взошел новый самодержец Александр под четвертым номером, обещая не только реформы с «миром и процветанием», но и свести счеты, как с самими революционерами, так и с теми, кто им помогал.
И слово сдержал — такой от него «крутости» никто не ожидал. Прошедший войну не в тылу, а на броненосце под вражескими снарядами, новый царь сентиментальностью не страдал, и первым делом взялся за сановников — «только перья в стороны полетели», фигурально выражаясь. Сторонников англо-французской ориентации оказалось множество, и вот за них принялись всерьез, да так, что многие вскоре «скоропостижно скончались», как писали от «угрызений совести». Про радикалов и говорить не приходится — какая ссылка, да еще на казенный счет, каторга в лучшем случае, и то считали, что неимоверно повезло. За теми кто проживал в эмиграции начали самую настоящую охоту. После того, как Париж согласился их выдать, эта «публика» бросилась врассыпную по всем странам мира.
Так что, истребив наиболее активных противников, новый император начал реформы и первым делом сложил все выкупные платежи. Проблему нехватки плодородных земель решили переселением крестьян в малозаселенные области азиатских владений — наделы там давали обширные, освобождая на десять лет от налогов. И потянулся народ, желая найти для себя лучшую долю — деревня избавлялась от излишних «ртов». К тому же часть крестьян пошла в города на заработки — после войны сделали вывод, что все необходимое нужно выпускать самим, чтобы не прибегать к закупкам по баснословным ценам. Так что индустриализация, пусть медленными темпами, но пошла, а это рост городского населения и развитие в них производства. К тому же банки с участием англо-французского капитала, что всячески тормозили экономическое развитие страны, лишились во власти своих покровителей. Зато им на смену пришел американский и германский капитал, предлагавший более выгодные условия, причем и те и другие охотно строили заводы с электростанциями, и направляли свои технические кадры. И очень охотно брали концессии по всем азиатским владениям, особенно немцы, которым нужны были ресурсы, а своих колоний у кайзера мало.
Но главным достижением нового императора многие посчитали введение всеобщего и бесплатного четырехлетнего образования. Следствием чего стало открытие за пятнадцать лет многих тысяч начальных школ, сотен гимназий, политехникумов и училищ, появились десятки новых высших учебных заведений, благо образованных кадров вполне хватало. И сейчас неграмотных верноподданных оставалось немного, примерно четверть, в основном пожилых, причем большую часть из них составляли инородцы, главной массе которых оставили традиционный уклад жизни.
Появился своего рода и манифест по типу «17 октября», о даровании многих прав, открылась Дума — вот только любую революционную агитацию изживали, страна нуждалась в реформах, а не потрясениях. А Бьеркское соглашение дало такую возможность — Германия и Россия, а потом Австро-Венгрия объявили о двойном сокращении, как финансирования вооруженных сил, так и численности армии, освободившись от чудовищного бремени расходов. При этом три императора гарантировали друг другу немедленную помощь, если кто-то из их соседей возымеет желание начать войну. Франция была потрясена — возможность отвоевать Эльзас и Лотарингию стала эфемерной, без