Я облизнула губы, и он рассмеялся в поцелуе, пытаясь захватить кончик моего языка зубами.
— Мальчиках? — прорычал он. — Во множественном числе?
— Только один. Ты.
— Дерьмо. — Он вздохнул. — Это плохо.
Он поцеловал меня в щеку. Кончик моего носа. Край моих ресниц.
— Что плохо?
— Как ты запуталась в моей душе. Это как... клубок волос. Я не могу его распутать.
— Как поэтично. — Я фыркнула. — Джону Китсу до тебя далеко.
— Не думай о других мужчинах, когда ты со мной.
— Олли, Джон Китс мертв уже более двухсот лет.
Он повернулся, чтобы поцеловать мое голое плечо.
— И все еще недостаточно мертв для меня.
Лямка спустилась до локтя, и изгиб моей груди выпирал сквозь подол ткани. Когда он был здесь, я жила полной жизнью. Внезапно я оценила все. Запах распускающихся цветов и сладкой воды. Щебетание птиц и смех совершенно незнакомых людей, которые тоже создавали счастливые воспоминания.
— Мы смотрим на облака? — прошептал он мне в висок.
— Да.
Я переплела свои пальцы с его пальцами, и это было так естественно, так правильно, как будто мы вообще не проводили времени врозь.
Я изучала небо.
— Я вижу кролика.
Он указал на облако через мое левое плечо.
— Огромный пенис.
— Олли. — Я закрыла рот рукой, пытаясь не рассмеяться.
— Да ладно, ты смеешься, потому что знаешь, что это правда. У него корона более королевская, чем у принца Эдуарда.
— Сейчас я тебя ударю.
— Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением. Каждое твое прикосновение ко мне - это повод для праздника.
Я растянулась на ухоженной лужайке. На кончик моего ногтя приземлилась божья коровка, и я позволила ей исследовать его. Оливер положил подбородок мне на плечо. Мы оба молча наблюдали за ней.
— Как небо? — Он проследил путь божьей коровки по моему запястью, ссылаясь на то, что я сказала в ночь нашего первого поцелуя. С тех пор он часто спрашивал об этом. — Все еще падаешь?
— Нет, когда ты рядом.
— Я же говорил, что удержусь. — Его ухмылка пощекотала мне плечо. — Я тут подумал...
Я сморщила нос.
— Думал или фантазировал?
— И то, и другое. Всегда и то, и другое, когда речь идет о тебе. — Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы после того, как божья коровка улетела. — Наши родители видят друг друга каждый день, и их летние дома находятся друг напротив друга. Почему бы тебе не пожить у нас летом? Ты можешь занять домик у бассейна.
Я тяжело сглотнула. Любая другая девушка сказала бы своему парню, что родители никогда не позволят ей провести целое лето с озабоченным подростком, но в моем случае, как мне казалось, родители вздохнут с облегчением, если я предложу им это.
Им все еще не нравилась идея со мной. Только теперь это имело смысл. Я была живым, дышащим доказательством неверности моей матери.
С тех пор как два года назад я узнала о существовании Купера, я искала информацию о нем. Каждый раз я заходила в тупик. Мысль о том, чтобы затронуть эту тему с матерью, пугала меня, но я отчаянно хотела найти своего биологического отца. Я миллион раз прокручивала в голове ту ночь. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что была слишком труслива, чтобы сделать шаг вперед и умолять Купера взять меня с собой.
Мама совсем не знала меня. Я бы предпочла лапшу быстрого приготовления, грязную воду из-под крана и любящего отца, чем все это. В любой день недели. Полное сердце стоит больше, чем полный кошелек.
— Я посмотрю. — Я выкинула леденец изо рта в мусорный пакет вместе с водой и конфетами, наблюдая, как та же божья коровка приземляется на мою грудь. Она остановилась, когда почувствовала, что опускается, затем поднялась со вдохом. Затем продолжила свои исследования.
— Это просто предложение. — Олли приподнялся на локтях, заправляя прядь волос мне за ухо. — Никакого давления, но каждая минута, проведенная вдали от тебя, - это пытка.
Я взяла божью коровку и положила ее на траву над головой, а затем повернулась лицом к Олли.
— Что, если через два, три, пять лет ты больше не будешь чувствовать себя так? Когда ты поступишь в колледж и встретишь всех этих красивых девушек?
— Я встречаю красивых девушек каждый день. — Он пожал плечами, и хотя эти слова должны были утешить меня, доказать свою точку зрения, они заставили мою грудь сжаться так болезненно, что я не могла дышать. — Никто не будет так красив, как девушка, в которую я влюблен. Это просто наука.
Он не в первый раз говорил мне, что любит меня. Он сказал это в прошлом году, летом, когда мы купались в озере.
Я знала, что он говорил это всерьез.
Я также знала, что чувства, как и времена года, имеют свойство меняться.
— Эй, ты, посмотри на меня. — Он провел рукой по моему лицу, обхватив его своими большими ладонями и глядя мне в глаза. Его взгляд был громом, раскалывающим мою грудь на две части. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, и тебе нужно срочно отказаться от этих мыслей. Забудь о том, как мы молоды. О том, что шансы складываются против нас. Забудь о статистике, жизненном опыте и прочей ерунде. Помни о вещах, которые имеют значение, хорошо?
— И что же это за вещи? — спросила я, гордясь тем, что мой голос не дрогнул. Что он не сломался на полпути.
— То, что я твой. Полностью. Безоговорочно. Трагично. Я приму твою ненависть, а не чью-то любовь. Твой гнев над чьим-то состраданием. Твои слезы вместо улыбок других. Минуту с тобой, а не чью-то вечность. Ты – единственная.
Он наклонился вперед, его рот прижался к моему в медленном, чистом и обнадеживающем поцелуе. Я была похожа на вишневый леденец, а он - на сладкое лето и вечность. Травинки щекотали наши уши. Он приоткрыл рот, его язык скользнул по моему, а его пальцы заскользили по моей шее. Его короткие ногти царапали мой скальп, заставляя мурашки бегать по коже.
Мои соски затрепетали под тканью цветистого летнего платья. Бюстгальтера на мне не было. Я знала, что Олли это чувствует. Я тоже его чувствовала.