— Охрана аэропорта быстро превратила бы это в тюремную ролевую игру.
— Напомни мне еще раз, почему ты летаешь коммерческими рейсами? — Он прижимается лбом к моему. — Ах, да. Белые медведи.
Сейчас я делю свое время между Потомаком и Лос-Анджелесом почти 50/50, а Оливер ездит за мной туда-сюда почти каждую неделю. Однажды я даже уговорила его лететь коммерческим рейсом, который он описал как полное посягательство на его личное пространство и достоинство.
— Ах, да. — Олли достает из заднего кармана голубую розу, заправляет ее в волосы и подводит меня к стопке коробок. — Выбирай свой яд.
Оказывается, коробки, на которые я наткнулась в коридоре, ведущем в крыло Себастьяна, - это не проблема Оливера с накопительством. Все эти годы Олли не переставал выбирать для меня подарки, куда бы он ни отправлялся. Теперь он позволяет мне открывать новый каждый раз, когда я возвращаюсь домой.
— Хм... — Я постукиваю пальцем по нижней губе, притворяясь, что думаю. — Все?
Напряжение от утреннего чтения сценария тает. Если честно, я не могу не расстраиваться, когда «Переписывая нас» станет моим первым проектом под новым юридическим именем - Брайар Купер. Обычно на смену имени уходит до трех месяцев, но Оливер потянул за ниточки, чтобы ускорить оформление документов, так что я смогу насладиться несколькими месяцами в качестве Купер, прежде чем стану фон Бисмарк.
— Ничего не поделаешь, Обнимашка. — Он перебирает несколько коробок, складывая в боковую стопку те, которым он больше всего рад. — Как еще я могу гарантировать твое возвращение?
Я провожу пальцами по его позвоночнику.
— Я могу придумать и получше.
Его глаза переходят на мои. Когда он говорит, голос получается густым и хриплым.
— У тебя есть десять секунд, чтобы открыть подарок, иначе мы не успеем на ужин в День благодарения.
— Ладно, ладно. — Я хватаю ближайший и разрываю его, обнаруживая потрепанные страницы старинной книги. Женщина в белом. — Я подношу ее к носу и вдыхаю. — Мне нравится, Оливер. Спасибо.
— Это загадка, которую я купил в маленьком книжном магазине в Лондоне. — Он смотрит, как я провожу пальцем по золотому листу с названием. Его адамово яблоко подрагивает, и он почти случайно произносит: — И мне нравится читать эротику.
Я поднимаю бровь.
— Эм. Хорошо?
Это было неожиданно.
И тут я вспоминаю, что я сказала в тот раз, когда мы ужинали на улице. Невероятную ложь о том, что мой бывший был заядлым читателем эротики.
— О. Боже мой. — Я ничего не могу с собой поделать - самая широкая и довольная ухмылка скривила мои губы. — Оливер фон Бисмарк, ты ревнуешь?
Его уши становятся розовыми.
— Ревную? — Он быстро приходит в себя, выхватывает розу из моих волос за стебель и проводит лепестками между моих грудей. — Ни в коем случае. Просто напоминаю тебе о хаосе, который ты создаешь, когда оставляешь меня надолго.
Я упираюсь спиной в стену, наблюдая за тем, как клокочет его горло. Палец Олли зацепляет переднюю часть моей рубашки, прямо между декольте, и тянет вниз. Он целует меня в челюсть, в шею, в выпуклость груди. Его палец проводит по внутренней стороне моего бедра, проскальзывает под трусики и легко входит в меня.
Я опускаю его голову ниже и стону, когда он покусывает мой сосок через лифчик.
— Мы ужинаем.
Он бормочет проклятие, убирает пальцы и обхватывает их губами, не сводя глаз с меня, пока он пробует меня на вкус.
— Это и есть ужин.
— Одеяла, — напоминает Себ из своей комнаты, несомненно, подслушивая весь наш разговор.
Я игнорирую его.
— Оливер.
Олли выжидает, его глаза все еще темные от вожделения.
— Отлично.
Пока это снова не вышло из-под контроля, я тащу его в столовую.
— Чем ты занимался последние несколько дней?
Он поправляет свою эрекцию, пока мы спускаемся по лестнице.
— Объявил всему миру, что я новый генеральный директор Grand Regent, вызвал резкое падение акций как раз к праздникам и пожертвовал на спасение нескольких замаслившихся тюленей в Ньюпорт-Бич.
— Теперь, когда ты не попадаешь на первые полосы сплетен каждую неделю, твой имидж восстановится - а вместе с ним и акции. Подожди. Ты сказал «тюлени»? — Я собрала воедино все, что сказала на том ужине несколько месяцев назад, и у меня отвисла челюсть. — Оливер. Как давно ты зациклился на том, чтобы превзойти Гранта?
Он берет меня за руку на нижней ступеньке.
— Достаточно долго, чтобы отменить горнолыжные курорты в Палм-Спрингс и Дубае, познакомиться с местными экоактивистами и разработать экологичные меню обслуживания номеров для всех 6000 объектов Grand Regent.
— Грант Дуайер бросил колледж не для того, чтобы спасать планету Земля. Он даже не читал эротику. — Я изо всех сил стараюсь не хихикать, и мне это почти удается. Почти. — Я издевалась над тобой, Оливер.
— Что я могу сказать? Назад дороги нет. — Он подносит мое обручальное кольцо ко рту и целует костяшку, глядя мне прямо в глаза. — Я весь в работе, Брайар. Лос-Анджелес, наряды Барби, гребаный дуэт Frozen. Черт, мне все равно, если ты попросишь меня взобраться на Эверест и в одиночку спустить каждый кусочек замусоренного мусора - я сделаю это. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы заставить тебя улыбаться.
— У нас нет любимчиков. — Агнес хмурится на Оливера поверх своего бокала с вином.
Он макает индейку в соус.
— У вас точно есть любимчики.
Я опускаюсь в кресло, съедая две порции картофельного пюре, и начинаю свой первый большой праздник в новой семье. Вообще-то, это мой первый праздник с любой семьей. Очевидно, они включают в себя нездоровое количество спиртного и множество бессмысленных споров. Я и не подозревала, что «семейные узы» - это код для «кто громче всех крикнет».
Мама Зака только закончила читать ему и Фэрроу лекцию о своих внеклассных ожиданиях для внуков, которых нет, когда между Оливером и его мамой вспыхнула очередная потасовка.
Миссис фон Бисмарк вытирает уголки губ льняной салфеткой.
— Есть доказательства?
— Конечно. — Олли указывает морковкой, насаженной на конец вилки, на обоих родителей. — Вы назвали меня Оливером в честь Оливкового сада, а Себастьяном - в честь какой-то измельченной римской скульптуры.
— Это была