Лизет с красными от слез глазами демонстративно заявила: «Во всяком случае я предпочитаю телевидение, а не сцену. Повторение одних и тех же реплик каждый вечер и во время дневных спектаклей очень быстро надоедает!»
Какое бы удовлетворение Маргарет ни получала от игры, восторженные отклики исчезли за неделю до закрытия спектакля. Ее мать появилась в гримерке за полчаса до поднятия занавеса.
— Привет, мама. Какой сюрприз!
— Я посчитала, что лучше прийти самой и посмотреть пьесу до того, как ее снимут. В конце концов, критики не так уж и плохо отзываются.
Эдит Демарест, одна из «первых леди» на театральной сцене и живая легенда «Великого белого пути», имела репутацию дивы и считалась режиссерами и актерами как личность, «с которой трудно работать». Несмотря на восемьдесят лет, она не утратила столь осуждаемого высокомерия. Время не притупило ее острого языка и не обуздало прямолинейность.
— Что будешь делать дальше? — спросила Эдит.
— Еще не знаю. У меня есть предложения. Поговаривают о возобновлении «Хелло, Долли!». Мне нужно повременить с решениями, пока не подберу что-то подходящее.
— Что ж, думаю, что-нибудь придумают, даже если «Долли!» провалится.
Эдит заметила на столике пудреницу. Облокотившись одной рукой на дочь, она наклонилась и взяла вещицу. Та открылась в руке.
— Где ты взяла такую уродливую штуку?
Маргарет посмотрелась в зеркало. Как и раньше, на этот раз произошел контакт с матерью.
«Ей лучше начать работать с новой пьесой. Она рехнется, если останется без работы надолго. Карьера — это все, что у нее есть. В конце концов, это еще не значит, что у нее нет никакой жизни вне театра. Черт возьми, если бы не я, у нее ничего этого не было. Она получила такую возможность, так как взяла мою фамилию, а не отца».
Это были самые жестокие слова, которые Маргарет когда-либо слышала. После ухода Эдит она разразилась слезами.
— Будь проклят Эпплби! И зачем ты вообще всучил мне это дьявольское зеркало?
* * *
И снова в конце последнего акт опустился занавес, знаменуя тем самым закрытие спектакля. Как и в последний вечер предыдущей пьесы, последовала овация стоя и вызов актеров на сцену. Единственный букет роз преподнесли только Маргарет в знак ее великолепной игры, но и это не спасло представление. Как говорится: из говна конфетку не сделаешь.
Когда Маргарет вышла последний раз на поклон, то увидела в зале знакомое лицо.
«Это же моя дочь Челси».
Занавес снова опустился и скрыл лицо девушки.
«Я думаю, это она, очень похожа».
По пути в гримерку Маргарет быстро вспоминала в уме: ее потрясло то, что прошло три года, когда она последний раз видела дочь.
— Как же летит время, — произнесла она и уселась за столик.
Раздался стук в дверь.
— Войдите.
— Мамочка!
Маргарет не ошиблась: это была Челси, которая теперь стала красавицей.
— Ты что тут делаешь? — спросила удивленная мать, когда дочь обняла ее.
— Пришла увидеть тебя. Сколько себя помню, я видела каждую твою пьесу, в которой ты играла.
— Правда? Почему же никогда не приходила за кулисы?
— Пыталась несколько раз, но проход к твоей гримерке всегда был забит поклонниками, которые жаждали тебя поздравить. Я так и не смогла к тебе пробраться.
Маргарет, несмотря на то, что не сумела стать хорошей матерью, почувствовала угрызение совести. Межу ними всегда находилась карьера, разве не так?
«Я, должно быть, самая худшая мать в мире».
Маргарет посмотрела на пудреницу на столике.
— Поужинаешь со мной? Мы сможем поговорить о многом. Останешься ночевать у меня в квартире, а утром отправишься домой.
«Неужели дочь ненавидит меня?»
— С удовольствием, мама, но я перекусила перед спектаклем. Кроме того, я пришла не одна: он ждет меня в фойе.
«Все-таки она меня не любит. Сейчас скроется за дверью, и я никогда ее снова не увижу».
— Значит, у тебя появился бойфренд. У вас серьезные отношения?
«Я ничего о ней не знаю. Она, возможно, уже обручена».
— Не совсем. Иногда мы встречаемся, но нам не нужны романтические отношения, пока не закончим учебу.
Вот и опять Маргарет посмотрела на пудреницу. Всего один взгляд и одно прикосновение — и она узнает, что о ней думает дочь. А вдруг мысли дочери причинят боль? Перенесет ли она это?
Челси взглянула на часы.
— Мне пора, уже поздно, а нам нужно возвращаться в Коннектикут.
— Можно я обниму тебя?
— Конечно, — ответила Челси, удивленная просьбой матери, которая так редко проявляла чувства любви.
Пудреница оказалась в руках, и Маргарет набралась храбрости ее открыть и посмотреться.
«О, мамочка, я люблю тебя. Ты и папка для меня самые дорогие люди в мире. Жаль, что не могу видеться с тобой часто. Я сильно скучаю о тебе».
— У меня будет много свободного времени, — наконец произнесла Маргарет. — Возможно, ты приедешь в Нью-Йорк или я отправлюсь в Гринвич.
— Это будет здорово! — воскликнула Челси.
— Когда ты свободна на следующей неделе?
— У меня нет занятий в среду. Приедешь к нам домой? Папа будет рад тебя видеть.
* * *
В среду днем такси подъехало к белому дому в Олд-Гринвич. Маргарет дала шоферу солидные чаевые и позвонила в дверь бывшего своего дома. На встречу вышел экс супруг. Он, всегда подтянутый, с густой седой шевелюрой, был еще стройнее. С возрастом он становился все лучше, как Шон Коннери и Джордж Клуни.
— Привет, Говард. Рада видеть тебя.
Маргарет не потребовалось зеркало, чтобы прочитать мысли бывшего мужа. Обо всем говорили его глаза.
— Входи, — сказал он, едва сдерживая эмоции, — и я рад видеть тебя дома.
— Привет, мама, — произнесла Челси, внезапно появившись за спиной отца. — Что это у тебя?
— Попкорн и DVD-диски. Думаю, что сегодня вечером у нас будет семейный просмотр фильмов.
Как только Говард помог ей снять пальто, она мысленно поблагодарила незнакомца по имени Омар Эпплби, который помог узнать то, что было в сердцах дорогих для нее людей.
От автора
У меня мало историй со счастливым концом. Однако, посмотрев последние несколько недель новости, я почувствовала необходимость написать именно такой рассказ.
2017 г.