— Прочтите, сержант Стэнвик, — произнес он, возвращая ее жетон. — Все посещения должны быть письменно одобрены начальником.
— Вы не понимаете. Заключенная может иметь необходимую информацию для решения дела, связанного с убийством высокопоставленного полицейского семьдесят лет назад.
— Мне все равно, даже если она помогла раскрыть покушение на Кеннеди. Вы не поговорите ней до тех пор, пока согласия не даст начальник.
— Позвольте встретиться с ним.
— Нужно предварительно записаться на прием.
— Да ладно! Неужели нельзя снять трубку и сказать, что мне нужно поговорить с ним?
Охранник передал сержанту визитную карточку.
— Вот его номер. Звоните и назначайте встречу.
Выйдя из тюрьмы, Кендалл вынула мобильник и позвонила по номеру на карточке. Секретарь ответила, что ближайшая встреча возможна только через три дня.
— Придется возвращаться, — сказала она со вздохом.
— Посиди-ка в машине, — сказал Гейб. — Я все улажу.
— Что вы собираетесь делать?
— Они же не видят меня? Я могу пройти мимо охраны, и она не будет даже знать. Как только я окажусь внутри, много труда не составит, чтобы найти Блайт Пруст. Как думаешь, здесь много девяностолетних женщин-заключенных?
— Но только я могу видеть и слышать. Даже если вы и найдете миссис Пруст, то как сможете допросить?
— Не знаю. Может, есть способ, чтобы я стал видимым для нее.
— Ладно, будьте осторожны, — предупредила Кендалл.
— Осторожным в чем? — засмеялся он. — Я же мертв.
* * *
Как и предполагал Донлеви, он смог пройти незамеченным в женский блок. В отличие от мужского отделения многие камеры оказались пустыми. Гейб прошел мимо пяти, прежде чем найти занятую. Что-то показалось сильно знакомым в старой женщине в тюремной робе, которая сидела на койке и читала книгу.
«Клянусь, что где-то раньше ее видел».
Мимо прошли две заключенные, немного моложе первой, и еще больше ослабили его чувство дежавю. Когда он осмотрел четвертую камеру, вопрос о личности женщины отпал.
— Рокси Вэйн! — громко крикнул он.
Рыжеволосая искусительница подняла голову и взглянула ему в глаза.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спросила она.
Детектива не удивило, что она смогла увидеть и услышать его, так же и то, что она не постарела с момента, когда в 1944 году из зала суда ее отправили в камеру смертников тюрьмы «Метрополитен».
— Вот ты где, — закричал на призрак мускулистый охранник.
Вскоре к нему присоединился второй здоровенный качок, и двое подхватили бывшего детектива.
— Что вы делаете? Отпустите меня, — закричал Гейб.
— Успокойся. Пойдешь с нами, — настаивал самый крупный из охранников.
— Куда вы меня ведете?
— ОН хочет тебя видеть.
— А кто это «он», начальник?
— Замолчи и шагай.
Один из тюремщиков открыл дверь, на которой было написано: «Не входить. Посторонним вход воспрещен», и два мускулистых мужчины толкнули детектива через порог в просторный домашний кабинет особняка Ист-Хэмптон. Гейб, ошибочно полагая, что все еще находился в тюрьме, одобрительно присвистнул от увиденной обстановки.
— Шикарный кабинет для тюрьмы, — подумал он. — Бьюсь об заклад, что налогоплательщики не знают о его существовании.
— Это не общественное здание, а мой дом.
Донлеви с испугом повернулся на голос.
— Кто это?
Гейб увидел, как через стеклянные двери, ведущие из балкона с видом на Атлантический океан, вошел мужчина.
— Вы начальник?
— Вряд ли.
Мужчина был явно продуктом другого времени. Его волосы с проседью на висках были длинными и завязаны хвостом сзади. На нем сидели джинсы от Гуччи стоимостью 1200 долларов, которые детектив посчитал бы «рабочей одежкой». Вместо рубашки на нем сидела футболка темно-синего цвета с логотипом команды «Янки» на груди.
«А что это у него на ногах?»
— Если ты не начальник, тогда кто?
— Меня зовут Клэй Хелфрих, но для тебя я Бог.
— Ты что, комик?
— Нет, писатель. Написал шестьдесят семь книг, каждая из которых стала бестселлером.
Гейба это не впечатлило.
— Не такой уж я читатель.
— Знаю. На самом деле мне известно о тебе все. Видишь ли, я создал тебя.
— Создал?
— Ты появлялся в моем воображении, — ответил Клэй. — У Агаты Кристи был Эркюль Пуаро, у Дэшила Хэммета — Сэм Спейд, у Раймонда Чендлера — Филипп Марлоу, у Джеймса Пэттерсона — Алекс Кросс, а у меня — ты. Так было три года назад. После шестидесяти шести детективов с Гейбом Донлеви я решил, что настало время перемен. Хватит чернухи, дорогу новому!
Автор засмеялся над собственным каламбуром, но Гейб не почувствовал никакого юмора в его словах.
— Я решил сменить тему, — продолжал Клэй, — и переместил сюжеты и обстановку из сороковых в настоящее время. Я создал новую ищейку: сержанта Кендалл Стэнвик.
— Значит, она не настоящая, да?
— Не веришь?
Клэй подошел к книжному шкафу из красного дерева, выбрал книгу в твердом переплете «Мертвая голова» и передал Гейбу.
— Помнишь Орсона Монкриффа? Он удавил свою жену электрическим шнуром, когда та угрожала разводом. Это было твое первое дело и мой первый бестселлер. За него я получил премию Эдгара По.
Он взял другую книгу: «Небольшое дело об убийстве».
— А Китти Мак-Фэддон, медсестра, которая отравила четверых престарелых пациентов?
Появилась третья книга со знакомой рыжеволосой красавицей на обложке.
— Конечно, ты же помнишь Рокси Вэйн. Не знаешь только то, что я скопировал ее со своей первой жены. Ну и сука же была она! И взяла у меня кругленькую сумму при разводе.
Писатель подошел к концу полки и вынул последнюю книгу.
— И наконец, Блайт Пруст. Блондинка, красивые ноги и сногсшибательное тело. Моя вторая жена стала ее прообразом. Сейчас она тоже бывшая миссис Хелфрих. Раскрою тайну, — сказал он, будто передавая Гейбу конфиденциальную информацию. — Она не натуральная блондинка и с телом в форме песочных часов: силиконовые импланты, за которые платил я.
— Блайт не убивала мужа, — возразил детектив.
— Какое это имеет значение. Смерть Эйнсли Пруста всего лишь незначительная деталь в сюжете. Причина написания этой книги заключалась в том, чтобы убить тебя. Только не понимаю, как ты снова появился. До сего момента мои герои никогда не начинали жить самостоятельно. Клянусь, что Конан Дойль никогда не сталкивался с подобной проблемой. Полагаю, что это именно моя вина твоего возвращения. Я бы так и оставил твое убийство нераскрытым.
— Зачем тогда так поступил?
— Потому что всегда думал, что ты немного самоуверенный. Вся эта шумиха вокруг того, что ты величайший сыщик в мире. Я посчитал, что убийца мигом собьет с тебя спесь.
— Несколько минут назад ты вообразил себя Богом, и у тебя хватает смелости назвать меня самоуверенным? Что ж, мистер Всезнайка с конским хвостом, в майке, рабочей робе