— Да в общем-то мы с ней очень далекие родственники. — Пожал плечами Чезаре. — Можно сказать, никакие.
Я и винная фея замерли возле открытого окна, уставившись вдаль.
Вечер окутал улицы и не было видно ни черта, даром, что ресторан находится в одном из центральных районов столицы. Здесь, на заднем дворе заведения, куда выходило окно, имелся всего лишь один тусклый фонарь, поэтому девушку, исчезнувшую в темноте, мы потеряли из вида сразу.
И да, конечно, я не мог остаться в стороне. Решетка на окне — плевое дело, если использовать силу Падшего. Естественно, для видимости покряхтел, посопел и несколько раз выматерился, чтоб не возникло сомнений, насколько это было тяжело.
Почему я помог девчонке? Не знаю. Наверное, потому что она смогла меня удивить. Я редко испытываю подобные эмоции.
И еще, она понравилась мне настолько же, насколько не понравилась госпожа Мальденбург-язык-сломаешь. Было что-то в этой Соне необычное. Может, дело в том, что я никогда не встречал невинных девиц, не знаю. Причем, судя по тому, что девушка сбежала, невинной она так и останется. По крайней мере, в ближайшее время.
Думаю, Соня в определенный момент сочла встречу неудачно сложившейся. Однако, дамочка заманивала ее в мутную схему, о чем я сразу подумал еще в зале ресторана. Девчонку взяли в оборот и явно не собирались отпускать просто так.
Неужели все же проституция или эскорт? Слишком как-то сложно. Мне казалось, подобные вопросы у смертных решаются в разы проще. По крайней мере выглядела Соня очень взволнованной и даже испуганной, когда спросила про окно. Она и правда боялась за свою жизнь.
И еще девчонка почему-то напоминала мне Маркова. Думаю, с патологоанатомом они бы точно нашли общий язык.
— Смертные вообще очень странные. — Высказался я многозначительно.
Затем взялся за решетку и начал прилаживать ее на место. Думаю, одного безобидного заклятия вполне хватит.
Только собрался вернуть все в исходное положение, как в комнате снова стало людно. Нет, это просто невозможно. Действительно, человеческий муравейник, а не мир. Снуют туда-сюда без конца. Невозможно спокойно поговорить со слугой.
— Где девка? — Сходу спросила Алиса, чтоб ее, Робертовна.
Она замерла почти на пороге и выглядела слегка разъяренной. Казалось бы, разве можно быть злой, но не очень? Так вот, можно. По крайней мере эта дамочка явно пыталась скрывать бешенство, однако выходило у нее так себе.
Натянутая пластическим хирургом кожа шла пятнами; губы, накаченные какой-то дрянью, еле заметно дорожали. Мне еще послышался скрежет зубов, но тут не уверен. Этот звук мог издавать Чезаре. Ему тоже не очень понравилось, что наш разговор прерывают уже второй раз.
— Какая девка? — Поинтересовался я невинным тоном, осторожно выпуская решетку из рук.
В присутствии смертных творить над ней заклятие не стоит. И кстати, да — смертных. Во множественном числе.
Рядом с госпожой Две-Фамилии замерли серьёзного вида парни. Вернее, они искренне верили, что вид у них серьезный. На самом деле — два больших, туповатых человека.
По поводу туповатости я сделал выводы из-за отсутствия искры разума в их глазах. У этих парней здравого смысла не больше, чем у стаи белок. Иначе они бы не пытались произвести на меня угрожающее впечатление.
Мужчины были одеты в одинаковые костюмы, пиджаки у них одинаково топорщились, будто что-то под этими пиджаками спрятано (на самом деле и правда спрятано). Так понимаю, разрешение на ношение оружия можно не спрашивать. Скорее всего, парни — вполне законная охрана госпожи Мальденбург-Ольшанской.
Забавно… В зале ресторана я эту парочку сторожевых псов не заметил. Видимо, сидели где-то в сторонке, ждали команды.
— Девка. Смазливая. С цветной сумкой. — Резко ответила Алиса. — Она украла у меня кое-что очень дорогое. И давайте мы сейчас сократим ту часть разговора, где вы доказываете, что девки не было, а Сережа и Николай ломают вам руки.
— Повелитель. — Чезаре опустил взгляд, стараясь не смотреть на дамочку и ее мальчиков своими глазищами. — Сдается мне, вечер перестаёт быть томным… Позволишь?
Секретарь намекал на то, что после столь необдуманных заявлений смертных должны последовать какие-то карательные меры. Потому как женщина с шеей шарпея только что угрожала не кому-нибудь, а Владыке Ада.
И они последовали бы. Но… Мне снова стало любопытно.
Дамочка утверждает, будто девушка-единорог ее обокрала. Интересно, что могла украсть Соня? А главное — зачем? Девчонка всего лишь полчаса назад была невинна аки младенец. Да, я не смотрел ее ауру, когда она лезла через окно, но как-то не приходило в голову каждые пять минут проверять смертных на обретение греховности.
— Насчет сломанных рук… — Я мысленно послал Чезаре короткий приказ заткнуться и слиться с обстановкой.
Винная фея тихо вздохнула, затем мелкими шажочками передвинулась обратно к дивану. Села, раздвинув привычно ноги, но, поймав заинтересованный взгляд одного из охранников Алисы, сразу подтянула коленочки друг к другу.
— Не советую разбрасываться угрозами, Алиса Робертовна. Думаю, мы сможем договориться. — С вежливой улыбкой сказал я дамочке.
Конечно, можно прямо сейчас превратить мозги смертных в затейливое украшение потолка кабинета, но чертово любопытство не давало мне покоя.
Просто… Не знаю, почему, в голове вдруг всплыла Анна Сергеева, смерть которой по-прежнему волнует меня из-за ее связи с кукловодом.
Убитая тоже была чиста и невинна до определенного момента. Не могу судить, насколько чиста. Я «познакомился» с ней, когда уже не было ни невинности, ни смысла в знакомстве. Однако, не слишком ли много для Москвы двадцатилетних с хвостиком девственниц, которые вдруг решили изменить свою жизнь. Одна — случайность. Две — это уже какая-то закономерность выходит.
Судя по тому, что Алиса Робертовна впаривала девушке-единорогу, там явно попахивало грандиозными переменами. Странная какая-то история вырисовывается. Может, конечно, эти два особы вообще между собой не связаны. Имею в виду Сергееву и Соню. А может — наоборот.
— Ты кто такой, сосунок? — Высокомерно поинтересовалась Мальденбург-Ольшанская.
Хотя тот факт, что я назвал имя и отчество, дамочку слегка напряг. Надо отдать должное, у нее хватило ума понять, в этом заведении обычный паренёк вряд ли смог бы позволить себе даже стакан воды.
— Фамилия его слишком известная, чтоб он ее называл. —