При этом, через подставных лиц, сам же тормозил процесс. Такой вот хитрый план. Я держал крутых парней и одну стервозную дрянь при деле, разбросанными по всему Пандемониуму, затрудняя им планирование моей трагической кончины.
Именно на эту тему нам предстояло совещаться в тысячный раз. Не о кончине, естественно, а об очередном благоустройстве адовой столицы. Мамона задумал что-то грандиозное и собирал Совет по этому поводу уже трижды за последнюю неделю. Мамона, если вы не знали, ужасный душнила и педант. Но хуже всего, что он жадный душнила и педант. Это гораздо страшнее.
Бар с милым названием «Адова бабуля» организовал тоже я. Было в этом что-то забавное с моей точки зрения. В баре даже имелась барная стойка, а за стойкой имелся настоящий бармен. Проклятая душа, естественно. Доверять демонам подобную работу было бы очень глупо.
Сначала адовцы отнеслись к заведению чисто по-демонски. Три раза они громили его под чистую. Для драки им не нужен серьёзный повод. Достаточно просто чтоб кто-нибудь кому-нибудь наступил на ногу или на хвост. В четвертый раз я пообещал любого, кто сломает стул или разобьет кружку о голову соседа, отправить охранять Первый круг.
Если вы не знаете, кругов всего девять. Там находятся души, которым повезло не попасть в Тюрьму. Семь грехов, девять кругов. Есть расхождение в цифрах, согласен, но оно оправдано.
Первый круг — это место, где находятся праведники, жившие до появления Отца. Да, там нет мучений или пыток. Души просто живут. Но! Сейчас я назову вам парочку имён и вы поймёте, в чем суть.
Овидий, Гомер, Электра, Цезарь, Гектор, Платон, Аристотель, Сократ. То есть на один квадратный метр приходится двадцать умников и все они ежеминутно хотят доказать свою правоту. Кому? Всем, кто окажется рядом.
Охраняет их бессменный Харон. Он не очень разговорчив и у него есть весло. Весло — серьёзный аргумент в любом научном споре. Оказаться на месте Харона не желает ни один адовец.
Угроза возымела действие, бар оставили в покое. Вот туда я и отправился. Заказал себе бокал коктейля «Люцифер», который делают из корней асфоделий, слюны Цербера и яда пустынного змея, и приготовился ждать.
Совет явился прямо следом за мной. Судя по недовольным физиономиями Падших, они мое стремление разнообразить наши посиделки не оценили. Чертовы нытики.
Мамона сходу приступил к обсуждению. Ему не терпелось похвастаться. Он разложил на столе какие-то чертежи, а потом уставившись на меня довольным взглядом, спросил:
— Что ты думаешь об этих статуях?
— Статуях? — Я покрутил головой, рассматривая чертеж и пытаясь понять, что именно из странных каракулей является статуями.
Художник из Мамоны, прямо скажем, тот еще. К тому же, Главный Казначей Ада все время находится в противоречивом состоянии. Его раздирают на части желание сделать что-то лучше остальных, и обыкновенная жадность.
— Да. Я вот тут запланировал статуи. — Мамона торжественно обвел взглядом присутствующих, а потом ткнул пальцем куда-то в середину чертежа, где чисто теоретически в данный момент находилась городская ратуша.
— Что, раздери тебя гром, за статуи? — Не выдержал я, потому что пока продолжал видеть лишь кривые загогулины, похожие на мужской половой орган.
Астарот тяжело вздохнула, посмотрела на меня, как на умственно отсталого, затем наклонилась над чертежом и показала пальцем ряд черточек в центре огромного листа бумаги.
— Это — статуи, Люцифер. — Терпеливо пояснила Падшая.
— А.
Больше я ни черта не мог сказать в ответ. Мне совершенно было не понятно, отличаются ли конкретно эти рисунки куриной лапой от последней пачки рисунков куриной лапой, которые показывал нам Мамона два дня назад.
— Это новый проект. — Принялся объяснять Лорд Казначей. — Разные символы для каждой из Семи Благородных Добродетелей. Коварство. Беспощадность. Свирепость. Лживость. Молчание. Сила. Блаженство. Это будут мраморные фигуры с кожистыми крыльями и раздвоенными языками, изогнутыми шипами и острыми как бритва спинными плавниками.
— Наверное, идея хороша, — Перебил я Мамону, — Но пока что твои статуи выглядят как самое звезданутое сочетание невообразимой херни.
Именно в этот момент, когда ситуация слегка накалилась, в бар ворвался Чезаре.
Чтоб вы понимали, в Аду проклятые души выглядят ровно так же, как и при жизни. Они просто люди. И чтоб вы понимали, факт смерти совсем не избавляет их от способности чувствовать боль.
Вот конкретно Чезаре Борджиа, которому светило даже не Девять кругов, а Тюрьма, боли сильно не хотел. Он рухнул в ноги Азазелю, едва не отдавив задние лапы черному козлу, лежавшему возле ног хозяина, и принялся целовать штанину Падшего, умоляя взять его на службу.
Естественно, Чезаре перепутал Азазеля со мной. Из-за долбаного козла!
Не знаю, почему тогда я решил ответить на мольбу проклятой души положительно. Наверное, меня порадовал и повеселил сумбур, который возник после появления Борджиа.
Вслед за ним в бар забежали солдаты. И это, хочу сказать, очень забавное зрелище, когда десяток демонов пытается отодрать вопящую душу от сильно охреневшего Азазаля, который дрыгает ногой и тоже вопит.
В тот день у меня появился личный секретарь. В принципе, я не удивлен, что именно он ухитрился разыскать меня в мире смертных. Совершенно ушлый тип.
— Хозяин, здесь слишком много людей. Нам нужно уединиться. Информация очень важна для тебя. — Повторил Чезаре свою просьбу и осторожно оглянулся по сторонам. — Или ты хочешь лишить их всех разума на время нашего разговора?
Черные глазища винной феи полыхнули огнем восхищения.
— Не верти физиономией, чертов ты извращенец. Твои глаза выдают тебя. — Одернул я секретаря. — Сейчас встану и выйду в служебное помещение. Уверен, там найдется подходящее место. Топай через пару минут за мной. И… Не вздумай ни с кем говорить. Может, люди не сильно соображают, что такое одержимость, но лицо смертной с черными кляксами вместо глаз запомнится им надолго. А я пока что не хочу афишировать свое местонахождение.
Чезаре послушно кивнул, сложил чинно руки на коленях и приготовился ждать.
Я поднялся со стула, с сожалением посмотрел в сторону столика, за которым сидели Мальденбург-Ольшанская и девушка-единорог. Переговоры между ними шли полным ходом, мне по-прежнему было интересно, что же там на самом деле происходит.
Просто что-то во всей этой ситуации сильно коробило мое подсознание. Такое чувство, будто смотрю на знакомую картинку, но никак не могу вспомнить, где я ее уже видел. Некое подобие дежавю.
Алиса, которая не хочет быть Робертовной, вытащила из своей сумочки небольшую шкатулку и поставила ее перед