— Ах, Терри! — хохотнул Сёрмон, отбив меч Авсура в сторону и тут же делая молниеносный выпад кинжалом, заставивший ормийца снова отступить. — Я всё-таки зацепил тебя? Эта девочка нравилась тебе, верно?
— Куда больше чем ты, — Авсур сделал ложный выпад и тут же прыжком сменил позицию и ударил с широким замахом. Острие его клинка скользнуло по руке Сёрмона, и на рукаве расплылось тёмное пятно. — Я с лёгкостью переживу её смерть. Я терял больше. Просто такая девчонка не должна была умереть от грязной руки такой мерзкой ревнивой твари, как ты.
Сёрмон словно и не заметил раны. Куда больше его задели слова ормийца. Он зарычал, оскалив клыки, и его глаза снова вспыхнули странным огнём.
— Ты мне надоел, дикарь! Ты, со своей моралью, со своим великодушием, со своим благородством! Жалкий плебей, который возомнил себя чем-то!.. Эта зараза так же прижилась в твоей крови, как и в моей! Значит, твоя кровь такая же гнилая!
— Ошибаешься! — рассмеялся Авсур. — Я — полукровка, это ты чистокровный Лауорт!
— Заткнись! — взвизгнул Сёрмон и бросился вперёд.
Не ожидавший обострения Авсур прозевал один удар и меч алкорца на пару сантиметров вошёл в его тело. Отбив удар, он шагнул вперёд, прекрасно зная, что ближний бой — слабое место Сёрмона. Кровавые отметины на шее и груди отрезвили алкорца, и он снова отступил. Какое-то время они наносили удары, от которых с мечей сыпались искры. Стиснув зубы, не отводя взглядов, они обливали друг друга ненавистью и презрением.
— На сей раз, я сделаю это… — прохрипел Сёрмон. — Давно пора было кончить тебя и пусть хоть вся бездна ада опрокинется на меня.
— Да, прикончи меня… — выдохнул Авсур, между ударами, — потому что иначе я прикончу тебя. Нужно… Нужно было бросить тебя подыхать на той скале, и тогда твоё ядовитое дыхание не отравило бы мою жизнь. Моя кровь гниёт от того, что ты рядом… Проклятие Канторов хуже чумы! Оно выходит из ваших аристократических колыбелей и травит всё вокруг.
— Лучше быть Кантором, чем рождаться, жить и подыхать в загоне для скота!
— Кому что нравится, — отрезал Авсур.
Он уже успокоился. Гнев и ярость ушли. Хладнокровие, так выгодно отличавшее его от соотечественников, позволило ему полностью взять под контроль поединок. Но и Сёрмон уже собрался с мыслями. Он закусил губу и с холодной злобой наблюдал за противником, чтоб разгадать любую ловушку, заметить и использовать любую оплошность. Он больше не подпускал к себе Авсура ближе, чем на дистанцию вытянутого клинка. Он всё чаще вставлял в поединок замысловатые и опасные приёмы. Порой ему казалось, что он с лёгкостью обыграет противника, но прямолинейность тактики Авсура была обманчивой. Он дрался не как ормиец. Ормийцы вообще ничего не смыслят в фехтовании. У него в руках был меч, вышедший из глубины веков далекой и не совсем понятной планеты. И он прекрасно владел искусством боя на таких мечах.
Крис Джордан вышел на поляну и увидел Авсура и Сёрмона, с яростью схватившихся в смертельном поединке. Устало вздохнув, он покачал головой.
— Что, бедняга Проклятый опять поссорился со своей головой? — поинтересовался он, прислоняясь к дереву.
— Заткнись… — прорычал Сёрмон. — А то и тебе достанется!
— Трепещу… — усмехнулся Джордан и присел на траву.
Он уже заметил, что на одежде обоих противников темнеют пятна крови, однако, это его не встревожило. Опытным взглядом он сразу определил, что противники примерно равны по силам и, те преимущества, которые дают им различные стили, вряд ли могут привести к успеху кого-то из них. Он, прищурившись, следил за поединком, попутно отмечая удачные приёмы и изредка проскакивающие ошибки. Зная их запас прочности, он предполагал, что бой будет долгим, и поудобнее устроился возле ствола раскидистого дуба.
Солнце медленно перемещалось по небу, а звон клинков под зелёным пологом переплетённых ветвей всё не стихал. Авсур и Сёрмон, покрытые кровоточащими ранами продолжали свой поединок. Не зная устали, они без конца сшибали свои мечи, зорко следя друг за другом, готовые использовать малейший промах противника, чтоб пронзить его насквозь. Ещё одна пара глаз также внимательно следила за ними. Поединок явно затягивался, а ярость изгоев не утихала. Тёмные глаза Криса Джордана ловили каждое движение, и смутное беспокойство пробуждалось в его душе. На сей раз, они действительно были полны решимости покончить с этим. И дело даже не в Терри. Просто это кажется им выходом, возможностью изменить ситуацию без потерянного свитка, который они не могут найти, и сложного ритуала. Если разбить тандем, на который опирается Проклятый, что он сделает?
Джордан медленно поднялся на ноги и положил руку на рукоятку кинжала на поясе. Он понимал, что они устали, что они в отчаянии, что сейчас они бьются не против друг друга, а против Проклятого. И, в общем-то, наверно, им даже всё равно, кто умрёт, но один должен умереть.
— Я так не думаю, — резко произнёс он, заметив странное движение руки Сёрмона.
Легко вытащив из ножен кинжал, он метнул его, узкое лезвие вонзилось в кисть алкорца, и тот отскочил. На траву упали тонкие блестящие звёздочки сюрикенов.
— Ах, ты… — тихо произнёс Авсур, кладя руку на кобуру.
Сёрмон, не отрываясь, смотрел ему в глаза, даже не пытаясь дотянуться до своего бластера.
— Хватит! — произнёс Джордан и негромко добавил: — Это было бы слишком просто.
Сёрмон и Авсур одновременно взглянули на него.
— Я знаю, о чём говорю. Ритуал — единственный выход. Другого нет, — он подошёл, и Сёрмон рывком вырвав кинжал из раны на руке, вернул ему.
— А если мы не найдём свиток? — спросил он.
— Тогда можете кончать собой, только не на населённой планете. — Джордан вытер кровь с клинка и сунул кинжал в ножны.
— Какое нам до этого дело? — поинтересовался Авсур. — До населения планеты.
— Это вы у меня спрашиваете? — зло усмехнулся проводник.
— Что если обезумеет целая планета? — пробормотал Сёрмон. — Что с того?
— Зачем ты убил девушку? — тихо спросил Джордан.
Алкорец молча взглянул на Авсура и отвернулся,
— Ему нужно убивать, — процедил ормиец. — К тому же он ревновал. Верно, лисёночек?
— Он хотел спровоцировать тебя на нападение, — возразил Джордан.
Авсур недоверчиво взглянул на него, а потом посмотрел на Сёрмона.
— Это правда? Ты не мог просто взять и перерезать мне горло ночью?
— Кто сказал, что я хотел тебя убить? — обернулся Сёрмон. — Я думал, что ты убьёшь меня. В поединке, чтоб тебе не за что было себя винить. Ты ж такой чувствительный. А потом… Тебе не нужно было говорить мне о моей наследственности. Ты же знаешь, я зверею