— Я рад приветствовать у себя во дворце цвет моего первого королевства! Я пришёл, чтоб дать вам новую жизнь и повести вас по новому пути, пути к славе и величию! Верность и отвага помогут вам занять своё место среди моих лучших воинов, и вы сможете разделить с ними триумф наших будущих побед. Великие и далёкие миры лягут к вашим ногам, если вы будете так же преданно и усердно служить нашей Империи, как служили вашему прежнему королю, и ваши внуки станут властвовать над миром, повелевать пространствами и диктовать свою волю иным народам во славу нашей новой великой Империи!
Он закончил, и достойным завершением его речи наверно были бы аплодисменты и крики «браво», но ответом ему была тишина. Десятки невозмутимых лиц и спокойных глаз видел он внизу, и лишь новая волна сдержанных поклонов помогла ему понять, что он был хотя бы услышан.
— Прекрасно сказано, ваше высочество! — воскликнул Джинад.
— Полный бред, — чуть слышно пробормотал Сёрмон, покачав головой.
— Что, по-твоему, я должен был им сказать? — взорвался Рахут.
— Т-ш-ш… — успокаивающе взяла его за руку Бонн-Махе. — Они смотрят на нас.
— Нужно было сказать: ваши волки будут сыты, ваши овцы будут целы, — фыркнул Сёрмон. — Им плевать на чужие миры, но у них есть дома, земли, дети, слуги, коровы, овцы, лошади, собаки, кошки и мыши. Скажите им, что даже их мыши не подвергаются опасности сдохнуть с голоду, и они хотя бы успокоятся. А вы с ходу заявляете, что им лучше сразу встать в строй под ружьё.
— Говори сам, — приказал Рахут.
Сёрмон чуть усмехнулся и, хлопнув по спине Юниса, толкнул его к перилам.
— Пой, соловей! Одно лишнее слово, и я сверну твою изящную шейку.
— Друзья мои! — выйдя на край галереи, Юнис расплылся в радостной улыбке. — Наконец-то нам на счастье с небес явилась не угроза, а обещание прочного мира. Великий и могущественный повелитель простер над нашей маленькой, слабой и измученной войнами планетой мирную длань. Он обещает мир и защиту нашим домам, благоденствие нашим семьям и славное будущее нашим детям. Так поприветствуем же нашего повелителя также искренне, как приветствую его я! — и он яростно ударил в ладоши, вопя во всю глотку: — Рахут, повелитель Вселенной!
Снизу раздались ответные крики, смех и рукоплескания. Рахут вздохнул с некоторым облегчением.
— А теперь я приглашаю вас разделить со мной скромную трапезу, — проворчал он, глядя вниз, и пошёл прочь с галереи.
— Его величество приглашает вас разделить с ним хлеб! — проорал Юнис и замер, получив резкий тычок под рёбра. Повернув голову, он увидел оскаленные в улыбке клыки Сёрмона.
— У меня тоже есть чувство юмора, — прошипел тот сквозь зубы, — но у меня есть глаза и уши. И длинный острый кинжал, который без труда проткнет твоё сердце насквозь.
— Я обо всём этом догадываюсь, — усмехнулся Юнис.
— Надеюсь.
Сёрмон подтолкнул горного короля вслед удалявшейся Бонн-Махе и посмотрел вниз. Его взгляд наткнулся на изображение дуба, обвивавшего корнями меч. Он замер и мотнул головой. Старинный герб красовался на камзоле человека, холодно и внимательно смотрящего на него. Поймав его взгляд, незнакомец тут же отвернулся, но стоявший рядом с ним мужчина в чёрно-золотом костюме не отрывал от его лица пронзительного взгляда тёмных глаз.
Это длилось лишь мгновение, а потом эти двое, обменявшись несколькими фразами, ушли вслед за остальными. Сёрмон так стремительно рванулся вниз по лестнице, что филину пришлось воспользоваться крыльями, чтоб не свалиться с его плеча. Недовольно ухнув, он сжал мощными когтями кожаный наплечник, но Сёрмон даже не заметил этого. Воспользовавшись нижней галереей, он прошёл следом за гостями в пиршественный зал и замер у входа, не отводя взгляда от этой пары.
— Что ты здесь делаешь? — услышал он над ухом негромкий голос Авсура. — Почему ты не с бастардом?
— Взгляни вон на тех двоих, — Сёрмон указал ему на незнакомцев.
— И что?
— У одного из них алкорский герб на груди.
— Они все потомки алкорцев.
— Предатель не говорил о местных рыцарях, носящих гербы. Если они надевают их, то готовятся к чему-то важному.
— К приёму повелителя, который поведёт их по новому пути, например, — предположил Авсур.
— Они братья, не так ли?
— Это видно невооруженным глазом.
— А не те ли это братья, которых мы не могли найти?
— Механик и лекарь? Приближённые короля?
— Здесь и в полном облачении. Это заговор, мой милый!
— Механик и лекарь, — задумчиво повторил Авсур. — Друзья короля. Зачем им идти сюда самим? Можно приказать…
— Ответ на груди у старшего, — усмехнулся Сёрмон. — Они рыцари, а рыцари не посылают в бой, они в бой ведут.
— Может, ты и прав… — Авсур щелкнул пальцами, подзывая сержанта гвардейцев, обходящего караулы. — Видите тех двоих? Следите за ними! Из дворца не выпускать, после окончания сборища обоих — ко мне!
Сержант кивнул и беззвучно удалился. Авсур положил руку на плечо Сёрмона.
— Иди к бастарду, мальчик. И гляди в оба.
IV
Он успел почти вовремя. Вовремя, чтоб спасти бастарда и его мать и чтоб исправить последствия своей собственной оплошности. Стол для Рахута и его приближённых был установлен на вновь сооруженном возвышении, а внизу полукругом были поставлены столы для гостей. Они все были на виду и полукольцом окружали будущего императора. Они просто усаживались за свои столы, поглядывая наверх, где должны были появиться новые хозяева их планеты, а когда те появились и были заняты тем, что искали свои места, кто-то подал знак.
Сёрмон чуть не опоздал. Он как раз поднимался на возвышение, когда его чуткий слух уловил знакомый свист, и странный сюрикен с алым шариком в центре вонзился в панель с гербом у плеча Рахута. Сёрмон как кошка прыгнул вперёд, сбивая с ног бастарда и Бонн-Махе, а потом прикрывая их своим телом. Грохот взрыва ещё не стих, когда Рахут скинул его с себя, но самое страшное было позади. Вернее, так показалось сначала. Самое страшное только началось. Вскочив на ноги и выхватив бластер, Сёрмон взглянул вниз и увидел, как гости опрокидывают столы. Внизу под столешницами тускло поблескивали тревожно знакомые предметы. Он понял, что это, когда бластеры исчезнувших недавно гвардейцев были уже в руках диктионцев. Они ловко обращались с этим, казалось бы, непривычным для них оружием, и ему самому пришлось поторопиться, чтоб не быть сражённым лучом.
Крик Рахута заставил его обернуться. В первый момент