Я грущу по образу, по идеальному Патрику, но не по реальному человеку – потому что, простите меня: этот тип? Его я не знаю и не хочу с ним иметь ничего общего.
Хочу, чтобы Калифорния стала для нас новым стартом… хотя, если честно, пока еще я чувствую себя потерянной и никак не приду в себя. Я могла бы устроиться на работу в спонсорский отдел любого другого университета – мало ли их, – но сердце не лежит к этому делу. Мне неинтересно ловить богатых людей и выдавливать из них деньги. Все, о чем я могу сейчас думать, – какие скелеты в шкафу могут оказаться у этого нового университета. Ложь, предательство, антиобщественное поведение, сокрытие проступков. Такова человеческая природа, людям свойственно утаивать.
Так что пока я просто хожу на йогу. А по выходным готовлю изысканные блюда для своих дочерей – Сиенна перевелась в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, но живет дома. Иногда я пытаюсь вытянуть из нее правду о том, что было между ней и Грегом, – но лучше, наверное, вести этот разговор в присутствии психотерапевта. Из того, что я уже узнала, стало ясно, что флиртовать с ней, сперва достаточно невинно, Грег начал уже вскоре после нашей свадьбы. Сиенна тогда еще и не воспринимала его толком как члена семьи – скорее, он был для нее моим бойфрендом, а то и просто приятелем. Они начали переписываться по электронной почте, и Сиенне показалось хорошей идеей завести для этой шутливой переписки отдельный почтовый аккаунт, назвав его именами героинь двух недавно прочитанных ею книг. По ее словам, она не вкладывала в это никакого особого смысла (хотя, по словам Фрейда, случайностей не бывает).
Заигрывания Грега ей льстили, но постепенно его письма принимали все более развязный, сексуальный характер, и Сиенна начала чувствовать, что оказалась в ловушке. Она не хотела делать того, о чем просил ее в письмах Грег – танцы, секс на томографе и прочее, – но кому она могла об этом рассказать? В своих письмах Грег намекал, что, если Сиенна решится их кому-то показать, то ничего не докажет, а он все обернет против нее, назвав зачинщицей. С чего он взял, что я поверила бы ему, а не родной дочери? Не знаю. Но, с другой стороны, я была тогда в плену любви – к Грегу и своей новой жизни. Как бы я отнеслась к этому, узнав?
Позже, примерно за полтора месяца до гибели Грега, Сиенна поняла, что с нее довольно. Она увлеклась Антоном и хотела покончить с этой историей, чтобы ничто не мешало ее роману. Я вспомнила, что однажды она заговорила об этом за столом – и Грег, заинтересовавшись, долго расспрашивал ее об Антоне. Тогда его интерес тронул меня. Сейчас я вижу все в ином свете.
Однажды, когда я была на официальном приеме, Сиенна с глазу на глаз сказала Грегу, что хотела бы покончить с этой перепиской. В ответ Грег разлился в комплиментах ее красоте и обаянию. Он обнял ее, стал гладить по ноге – это и увидела Аврора. Бросившись к себе, она не видела продолжения: через секунду Сиенна оттолкнула Грега. Потребовала, чтобы Грег никогда больше до нее не дотрагивался.
Грег отреагировал своеобразно, он стал третировать Сиенну – особенно во время той злополучной поездки на Барбадос. Что ж, это объясняет его мрачное настроение. Как раздражала его Сиенна своим беззаботным весельем! Теперь мне становится понятным и то, почему он так обозлился, когда я – в сотый раз – предложила пойти к семейному психологу. Грег отвергал меня потому, что Сиенна отвергла его. Видимо, мы все ему опротивели.
Но дальше было хуже. После поездки Грег начал угрожать Сиенне, что сообщит обо всем руководству факультета. А еще грозил, что, если она вздумает рассказать обо всем мне, он заберет у нее машину, красивую одежду, настроит меня против нее. Он снова и снова повторял, что представит все так, будто это она его соблазняла – в конце концов, имейлы могли это подтвердить. В последних письмах Сиенна умоляла Грега, чтобы все было как раньше, – но важно, о каком «раньше» шла речь. Она хотела не восстановления романтических отношений, нет, она умоляла прекратить их общение и отпустить ее восвояси.
Все это происходило буквально за несколько недель до хакерской атаки. Аврора, заметив, что сестра очень нервничает, призналась ей, что видела, как Грег ее лапает. Она осуждала Сиенну, спрашивала, почему та принимала ухаживания отчима и не возражала. «Ты что, влюбилась в него?» – спросила она неприязненно. Что-то в выражении лица Сиенны, видимо, насторожило девочку, и она сделала свой, роковой вывод. Когда же после взлома на поверхность всплыли письма и Аврора прочитала их, она пришла в ужас – и по-своему все истолковала. Этот человек, ее отчим, оказался предателем. Его необходимо остановить, чтобы он прекратил домогаться ее старшей сестры.
Остальное известно.
Что я чувствую теперь, когда все знаю? Что это мой провал как матери – я не научила дочерей правильно вести себя с мужчинами, не рассказала, что можно позволять, а что нет, какие границы нельзя переходить – даже с членом семьи, которому, казалось бы, следует доверять. Мне невыносимо думать, что Сиенну, пусть даже на одну минуту, испугали угрозы Грега лишить ее вещей, потому что я и сама люблю красивые вещи. Но неужели это так уж страшно? Возможность учиться в университете у нее была бы всегда – мой отец об этом позаботился бы. А остальное… Но дети учатся у своих родителей, правильно? Наверное, Сиенна так тряслась над своими вещами, потому что видела, что так же поступаю я. И если бы я не была так поглощена тем, что имею и как выгляжу в глазах окружающих, то и Сиенне, возможно, хватило бы смелости прийти ко мне и рассказать о Греге, не боясь последствий.
А теперь признаюсь: где-то в глубине души я восхищаюсь Авророй. Хочется верить, что и я тогда, в прошлом, бросилась бы отомстить за Уиллу, если бы узнала, что произошло на той вечеринке. Это само