Как жаль, подумал Фремонт, что Кирни отдал командование тем отрядом не ему, а этому выскочке Мейсону. И что слава первооткрывателя золотой жилы в этих проклятых Черных холмах достанется его сопернику, единственное достижение которого заключается в том, что его дед – один из создателей американской конституции, тогда как родители Фремонта – эмигранты из Франции.
Неожиданно он увидел окровавленного индейца, которого избивали трое людей Шермана. Видимо устав пинать окровавленного краснокожего, солдаты подхватили его под руки и потащили к форту. Фремонт кивнул Карсону, и тот подошел к солдатам и приказал им прекратить избиение, после чего он спросил что-то на языке сиу у пленного. Через пару минут Карсон посмотрел на Фремонта:
– Он – посланник Таояте Дута. Тот требует, чтобы мы немедленно ушли отсюда, так как эти земли принадлежат, согласно договоренностям, мдевакантонам.
– Скажи ему, что они плохо заботятся о своей земле[45], и именно поэтому все, что к югу от реки Миннесота, должно быть отдано белым колонистам. И чтобы он передал это Таояте Дуте. Мы ожидаем его в течение недели, чтобы он подписал новый договор. Иначе война. Отпустите его, пусть идет к своему вождю.
* * *
Хотя родители Вильяма Текумзе Шермана дали ему по какой-то причине имя индейского вождя, попортившего немало крови американцам, Шерман люто ненавидел индейцев. В войне с семинолами в далекой Флориде он прославился своей жестокостью, хотя считал то, что он делал, всего лишь уроком для врагов его нации. И все те деревни, которые он захватывал в тех местах, он сжигал, все мужское население – включая и детей, ведь из них могли вырасти воины – вырезал под корень. Но не так давно, его командира, майора Фремонта, отозвали и послали в эти негостеприимные края. Майор же взял с собой обоих своих лейтенантов – Джонстона и его, Шермана.
И вот теперь, когда Вороненок так и не прислал своих людей для заключения справедливого – с точки зрения белых людей – договора, настал его час. Два эскадрона – его, Шермана, и Джонстона – переправились через реку Миннесоту и ворвались в индейскую деревню, находившуюся чуть выше по течению. Мужчины, дети, старики были вырезаны под корень, а с женщинами сначала позабавились. Шерман взял себе сначала дочь местного вождя, с только-только начавшими расти грудками, а потом, обменявшись с Джонстоном, продолжил забаву с другой дочерью того же вождя, чуть постарше. Потом тех баб, которые выжили, связали, положили в бревенчатые избы – здешние сиу жили не в вигвамах, а в небольших рубленых домиках – и подожгли. «Ну что ж, – подумал он, – делу – время, потехе – час, и пора идти дальше».
Через два часа они вышли из леса на равнину, примыкавшую к этому самому «Озеру, которое говорит». Индейская деревня, судя по имевшейся у него карте, находилась чуть севернее, на полуострове между рукавами этого самого озера. Желая разузнать подробней о том, что творится в этой деревне, Шерман послал конный разъезд во главе с сержантом Мёрдоком. Разведчики были старыми вояками, и лейтенант надеялся, что они постараются точно определить – сколько индейских воинов может им противостоять.
Но разведка не задалась – сержант вернулся, потеряв одного солдата. Да и самого Мёрдока подстрелили, правда, ранение не было тяжелым – пуля по касательной задела его ляжку, и сержант с трудом держался в седле. Он потерял много крови и был бледен, как полотно. Но ему вполне хватило сил доложить о том, что с ним приключилось неподалеку от индейской деревни.
– Сэр, это были, наверное, русские казаки! – воскликнул Мёрдок. – Я много слышал об этих исчадиях ада, но сегодня впервые с ними столкнулся лицом к лицу. Сэр, все, что о них рассказывали – чистая правда. И я благодарен Всевышнему, что он дал нам возможность унести ноги и спасти свои задницы.
Мёрдок попытался слезть с коня, но раненая нога плохо сгибалась, и при каждом резком движении сержант морщился от боли.
– Брось, Сэм, – Шерман не мог поверить в то, что какие-то дикари из далекой России могли обратить в бегство его кавалеристов. – Я знаю тебя давно и уверен, что даже дюжина разъяренных семинолов не смогла бы тебя напугать. А тут какие-то «казаки»… Ты, небось, начитался пенни-газет![46] До русских владений многие тысячи миль, а ты про казаков!
– Сэр, мы ехали по лесной тропе и внимательно смотрели по сторонам. Все мои люди, да и я сам, из бывших охотников. В лесу мы могли обнаружить притаившуюся рысь. А эти русские – я уверен, сэр, что это были русские…
Мёрдок застонал и, не дожидаясь разрешения лейтенанта, с трудом опустился на землю.
– Они вынырнули, словно из-под земли. Их было четверо, каждый из них держал в руке ружье. Мы даже не успели схватиться за пистолеты. Эти чертовы казаки первыми открыли по нам огонь. Я видел, как Билл взмахнул руками и свалился с седла. Пуля обожгла мне ногу, а у Пола Ричардсона сшибло с головы шляпу. Сэр, если бы мы промедлили еще полминуты, я бы сейчас не стоял перед вами…
Шерман покачал головой. Он не мог не поверить рассказу сержанта, хотя сомневался, что это и вправду были казаки. Но ему не было известно, сколько этих непонятных людей бродит в окрестностях индейской деревни и чем они вооружены. Велев отвести Мёрдока к лекарю, лейтенант задумался. Потом он вскарабкался на высокое дерево и с помощью подзорной трубы стал обозревать стоянку краснокожих. Индейцы вели себя спокойно, словно ничего и не случилось. Пресловутых «казаков» он не заметил. Правда, один раз ему показалось, что у входа в одно из типи мелькнул человек в зеленой одежде. Но был ли это один из этих белых?
Конечно, правильнее всего было бы доложить о случившемся майору Фремонту – пусть он решает, как именно поступить в данной ситуации. Именно так поступил бы Джонстон.
Но Шерман привык все решать сам. Конечно, в Военной академии в Вест-Пойнте их учили в таком случае сначала попробовать понять, что за противник перед тобой и что от него можно ожидать. Для этого необходимо было провести рекогносцировку, на худой конец выслать парламентеров… Но это дало бы врагу возможность подготовиться к нападению