– Обижаете, Роман Викторович, зря вы нас учили? Да и мы тоже не за печкой найденные.
– Ну, смотри, Никифор. Я тебя хорошо знаю, а ворчу так, для порядка. В общем, действуй.
Казачки и в самом деле не подкачали. Четыре бородача у костра и дернуться не успели, как были обезоружены и надежно связаны. Правда, от резкого движения у старшего открылась рана на руке.
Подошедший к костру Мальцев покачал головой и велел Никифору перевязать раненого. Услышав русскую речь, пленные немного успокоились и перестали дергаться и матерно ругаться.
– Вы никак русские? – спросил раненый. – Хотя одеты не по-нашему, да и кличут они тебя майором. Видимо, вы из иноземцев, которые служат у воеводы Афанасия Пашкова.
– Воевода Пашков… – Мальцев напряг память. «Что-то знакомое. Ага, это не тот ли Пашков, про которого писал в своем „Житие“ протопоп Аввакум Петров. Только этот воевода должен сидеть в Нерчинске. Как его сюда черти занесли?»
– А тебя-то как звать-величать, – спросил Роман у раненого казака. – И как вы попали в Калифорнию – слыхал про такую землицу за морем-окияном?
– Про сию вашу Кали… – как там ее – не слыхал, врать не буду, – покачал головой пожилой казак. – А как попал – сам ума не приложу. Мы бились с богдойскими людьми на Амур-реке. Бились крепко, только их было больше, и они побили нас. Кто из моих людишек сгинул, кого в полон взяли. А мы вот ушли от них. Не иначе как ангел господень открыл нам ворота в эту землицу. Мы вошли, и тут ворота захлопнулись… Зовут же меня Онуфрий Степанов. Люди дали мне прозвище Кузнец, потому что мне знакомо кузнечное дело. Да и мастерить я умею. Плыл же я с речной ратью навстречь воеводе Пашкову. Только у Корчеевской луки встретили нас корабли богдойские.
– Корчеевская лука? Амур? Корабли богдойские? – теперь наступило время удивляться Мальцеву. – А ты – Онуфрий Кузнец? Выходит, вы из одна тысяча шестьсот пятьдесят восьмого года… – увидев недоуменный взгляд стрельца, майор напряг память и пояснил: – Это от Рождества Христова. А от сотворения мира – семь тысяч сто шестьдесят шестой.
– Все так, – кивнул Онуфрий. – Знаю, что у вас, иноземцев, счет годам идет по-другому – не от Сотворения мира, а от Рождества Христова. Выходит, вы не воеводе Пашкову служите? А кому тогда?
– Да нет, – Роман успокоил старого вояку. – Не иноземцы мы и служим царю русскому, православному. Только хочу вам сказать, что занесло вас далеко от Амура-реки. И время сейчас совсем другое. Только негоже так с вами беседовать. Вы теперь у нас в гостях, а гостей хозяева не держат связанными по рукам и ногам. Сейчас мы посадим вас на подводы и отвезем в нашу крепостицу, именуемую крепостью Росс. Там вы отдохнете, отоспитесь, наедитесь, а потом поговорите с нашим воеводой. Зовут его Виктором Сергеевым. Чин у него немалый, считай, что генеральский. У вас такой генерал пока один – четыре года назад под Смоленском царь Алексей Михайлович пожаловал этим чином полковника Авраамия Лесли. Слыхал про такого?
– Слыхал, – ответил Онуфрий. – У нас был стрелец, который был с этим Лесли под Смоленском. Ох, и крови там пролилось православной… Но город мы все же взяли.
– Так вот, наш воевода и решит, что с вами делать. Кто захочет назад на Русь попасть, того он отправит с первой оказией домой. А если найдутся желающие здесь послужить царю-батюшке, то пусть служат. Ну, это уж вы сами решите промеж собой…
– Хорошо, майор, – кивнул Онуфрий. – А вера ваша какая? Мы за свою православную стояли горой и будем стоять. Церковь-то у вас есть?
– Все есть, Онуфрий, и церковь, и батюшка. Можете потом сходить, исповедоваться, причаститься. Вы с нашими казаками потолкуйте – они вам расскажут про наше житие-бытие. Только давайте, собирайтесь побыстрее. Дорога не ближняя, да и тебя, Онуфрий, надо перевязать как следует. Есть у нас лекарь умелый, у него все раненые и больные выздоравливают.
Роман проследил за тем, как казаков усадили на прибывшие из крепости Росс подводы, убедился, что каждый из них будет под надежным наблюдением – охраной (как хочешь это назови) своих казаков, после чего отошел в сторону и обо всем сообщил по рации с нетерпением ожидавшему от них известий Виктору Сергееву.
– Ох, Роман, – вздохнул тот, – чувствую, что это не последний сюрприз, который нас ожидает. Ну, да ладно, будь что будет. Ждем вас с нетерпением…
* * *
– Знаешь, Иваныч, а я ведь предполагал нечто подобное, – заявил Щукин Сергееву. – Ну не могло быть такого, что только Антоха додумался до создания машины, с помощью которой можно путешествовать во времени и в пространстве. Логично, что наши потомки могут запросто пользоваться подобными девайсами.
– Но, как мне сообщил Шурик Шумилин, – ответил Сергеев, – происшествие с казаками Онуфрия Степанова – это чисто технический косяк. Ведь и через сотню с лишним лет могут случиться сбои в работе техники.
– Может, косяк, а может, и нет, – Щукин криво ухмыльнулся. – А ты не допускаешь, что наши потомки таким вот способом пытаются отправить нас туда, куда им нужно. Ведь, как сказал человек-невидимка по имени Фредди, их мудрецы решили провести эксперимент, где подопытными крысками должны быть мы.
– Ну не над нами, а нашими друзьями из девятнадцатого века… Хотя Фредди энд компани должны понимать, что мы своих близких из числа предков не бросим. Вон, Колька мой женат на дочери царя Николая, да и я сам…
Тут Сергеев закашлялся и покраснел. Щукин, впрочем, не обратил на это никакого внимания. Ведь и его дочурка собралась замуж за майора Соколова, который отнюдь не человек из века двадцать первого.
– Иваныч, а ты не против, если я потолкую по душам с этим самым Онуфрием? Уж очень любопытная он личность.
– Нет, не против. Я и сам хотел тебе предложить поближе с ним познакомиться. Кстати, ты не хотел бы перекусить? А то всю вашу веселую компанию спешно выдернули из индейского селения, не дав вам даже позавтракать.
– Не отказался бы. Тем более что твоя хозяйка неплохо готовит. А моих орлов тоже не забудь накормить. Когда человек сыт, то и мыслит он позитивно. А это важно, когда тебе нужно завоевать его доверие…
* * *
Трое сидели за обеденным столом, степенно ели, ведя беседу о серьезных вещах. Олег рассказал о своем путешествии на индейские территории, о беспределе американских охотников за скальпами и золотом.