Попрощавшись с Мольтке, побрел дальше, радуясь, что за мной тенью не идут братья Лутовы. Но я ошибался, — полумертвый Богдан сумел прийти в себя и все это время незаметно находился рядом, пользуясь столпотворением на берегу. Заметил я его случайно, когда взметнувшееся пламя костра осветило могучую фигуру лесоруба. Хотел его окликнуть и поругать, но передумал — раз Богдан так серьезно относится к своим обязанностям, зачем его расслаблять.
Ната спала в обнимку с Иваном, закутавшись в шкуры. Подбросив дров в костер, устроился рядом, тяжко вздыхая: стоит появиться сыну и внимание жены отдано другому мужчину, пусть даже это и моя кровь.
Идя навстречу просьбам Русов, продлил отдых на побережье до трех суток. За это время случилось две важные вещи: ответив на вызов пришел Панса с частью своего племени. И второе — совсем неожиданно на наш зов к Пансе откликнулся Данк. С Данком мы мысленно общались недолго — неразговорчивый гигант передал мыслеообраз своего жилища. Это было нечто похожее на шалаш, сооруженный из стволов деревьев. Но самое удивительное было не в этом — две крупные неандерталки похоже стали спутницами Данка, живот, одной из которых, выдавал беременность на последнем сроке.
— Хорошей охоты, — был последний посыл великана, после чего связь прервалась. Умение Данка блокировать телепатическую связь удивляло: только то человек передавал зрительные образы, а секунду спустя, глухая тишина, словно и не было ничего.
Панса во второй раз отказался покидать насиженные места, предложив сходить с ним на место их стоянки. Взяв с собой Санчо, Бера и шестерых воинов, около трех часов шли по побережью на запад. Скалистый массив доходил почти до самого океана, нагромождение скал представляли целый лабиринт. Панса со своим Сан-Техе нашел систему пещер, внутри которых было удивительно сухо и довольно тепло. Прошлую зиму его соплеменники перенесли неплохо, — я насчитал почти сотню людей, если считать с грудными младенцами. Женщины из Будилихи, уведенные Панса и его воинами, прекрасно вписались в племя: по их поведению они даже доминировали над неандерталками. А грудные младенцы на их руках свидетельствовали, что межвидовое скрещивание происходило с благополучным исходом.
— Макс Са, оставайся здесь, холода нет, еды много, — в одном из боковых ответвлений пещер, Панса указал на вяленные тушки животных. В следующей пещере, выходившей в сторону океана, лежал снег. Разгребая его руками, Панса обнажил целые туши оленей:
— Мяса много, Макс Са, оставайся, солнце вернется.
Будь у меня сотня людей, его предложение можно было бы рассмотреть, но на кораблях без малого тысяча людей. Даже эта обширная система пещер, не сможет вместить и половину всех моих людей. И что мы будем делать при наступлении зимы — снова сидеть и жевать куски мяса? Это неандертальцы могли есть и спать, спать и есть, терпеливо пережидая непогоду.
— Спасибо Панса, но наш путь лежит дальше. Я вернусь, ты постарайся выжить, зима будет холодная.
— Ха, — совсем как Санчо ответил его потомок, заставив меня улыбнуться. Оглядевшись вокруг, не увидел последнего.
— Где Санчо, Панса?
На мой вопрос, вождь Сан-Техе улыбнулся, без слов, давая мне понять, чем именно мог быть занят мой приемный сын. Тот, как всегда, оставлял свой генетический след, уединившись с одной из местных женщин.
— Берши, — немного презрительно бросил Бер, вкладывая в это слово отрицательный смысл. Перевода не требовалось, чтобы понять, что это что-то типа «озабоченный или бабник».
Попрощавшись и отказавшись принять в дар тушу мороженного оленя, отправились обратно. Уже на самом выходе из пещеры мое внимание привлек наскальный рисунок углем: человеческие фигуры с копьями загоняли крупной животное, скорее всего буйвола. Не удержавшись, взял уголек из костра и нарисовал рядом пятиконечную звезду, под восторженное выдыхание половины племени Сан-Техе. До самого лагеря, всю дорогу фантазировал, как будут изумлены ученые в будущем, обнаружив среди наскальных рисунков звезду правильной формы. Наверное, разовьют гипотезу о пришельцах или о путешествиях во времени. В любом случае, загадку для будущих поколений я ставил. Никогда Сан-Техе не посмеют стереть мой рисунок, да и не особо стирается рисунок углем, на светловатом доломите, если я правильно определил структуру скал.
Погрузка на корабли заняла добрых четыре часа — кроме самих Русов пришлось переправить на шлюпках довольно внушительное количества мяса добытых животных. Шкуры решили не брать, не было времени их обрабатывать, а необработанные они просто бы прели в трюмах, где и без того стоял тяжелый аромат. Вызвав Пансо на связь, сообщил ему, что на месте нашей временной стоянки осталось много шкур. Последний очень обрадовался такому подарку, пообещав выслать воинов, чтобы унести все это в пещеры. Лишними эти шкуры не будут, часть пойдет на утепление самих пещер, часть для одежды.
Первым закончил погрузку «Русь», людей на нем было меньше всего, в основном мастеровые. Лайтфут со своими пушками, железными болванками и полосками листового железа, размещался на нем же. Просигналив с «Катти Сарк» флажками, Тиландер отправил «Русь» вперед: пароход имел самый малый крейсерский ход из всех кораблей. Да и двигаться следовало в экономном режиме — бункера парохода заметно опустошили после десятидневного плавания.
Перед погрузкой на корабли, провел короткое совещание с капитанами судов, выслушав мнение каждого из них. Перед моими глазами лежал атлас Африки, изданный еще в 1937 г, по которому я отмерил точное расстояние до конечной точки нашего путешествия. 5300 км пути, если считать от Гибралтара, даже если в сутки проходить 200 км — это 25–26 дней пути. Я специально взял суточный переход в двести километров, хотя капитаны в один голос уверяли, что мы вполне спокойно можем и по 300 км проходить.
— Мы не можем двадцать пять дней плыть без схода на берег, у нас элементарно не хватит питьевой воды, — с этим доводом согласились все.
— Если бы не животные в трюмах, — «Зерг» капитана Балта был набит преимущественно свиньями. — Они всю воду переводят, — сокрушенно развел он руками.
— Макс Са, разве на том месте не будет животных, зачем мы их везем с собой, они занимают много места, вся вода на них уходит? — голос принадлежал Васту, бывшему военному коменданту Берлина.
— Животные там есть, но лошадей нет, овцы и козы дикие, если они там имеются. А наши животные домашние, их выводили десятками лет, они нам нужны при возвращении домой. — Не знаю, насколько мой ответ удовлетворил присутствующих, но больше вопросов не было. Меня самого тяготило присутствие домашнего скота, но оставить его в Марселе