Большинство людей не станут копировать самоубийство, однако именно в этой сфере особенно видно, какое мощное воздействие могут оказывать наши способности к культурному обучению и как они влияют на общие социальные закономерности. Если люди могут через культурное обучение перенимать даже способы самоубийства, непонятно, до каких пределов распространяется власть культуры над нашим видом. Подражание самоубийству подчеркивает, как сильна наша склонность к подражанию, и означает, что при определенных условиях мы способны через культурное обучение перенимать практики, которые в большинстве ситуаций естественный отбор старается непосредственно искоренить. Если люди подражают поступкам, которые настолько противоречат их собственным интересам, равно как и интересам их генов, только вообразите, с какой охотой мы перенимаем через культуру все то, что обходится не так дорого!
Мы вправе ожидать, что естественный отбор помимо способов выбора моделей для культурного обучения снабдил нас психологическими предпосылками для выбора тематических областей, в которых мы стремимся приобретать знания. Их список мы можем угадать заранее, поскольку они, скорее всего, играли важную роль на протяжении длительных периодов эволюционной истории нашего вида: это пища, огонь, съедобные растения, животные, орудия, социальные нормы, этнические группы, репутация (сплетни). Вероятно, естественный отбор поощрял внимание и интерес к этим областям, а также предвзятость в рассуждениях, которая приводила к тому, что сведения о них легче выучивались и лучше запоминались. В следующих главах мы исследуем, как культурно-генетическая коэволюция способствовала появлению некоторых специализированных когнитивных способностей, или механизмов тематической избирательности, и рассмотрим основные группы свидетельств в пользу этой гипотезы.
Зачем нужна ментализация?
Если люди — культурный вид, то одна из важнейших наших адаптаций — это способность пристально наблюдать за окружающими и учиться у них. Умение делать выводы о целях, предпочтениях, мотивах, намерениях, убеждениях и стратегиях в головах других людей — основа культурного обучения. Эти когнитивные способности относятся к области ментализации, которую называют еще моделью психики человека. Обучающиеся, уступающие другим по части ментализации и культурного обучения или приступившие к учению слишком поздно, сильно отстанут, поскольку не успеют усвоить все нормы, навыки и ноу-хау, необходимые для конкуренции с более способными собратьями. Такая логика подсказывает, что ментальные механизмы, необходимые для культурного обучения, должны запускаться относительно рано в ходе нашего развития. Именно эти ментальные механизмы и позволят нам разобраться, что есть, как общаться, кого избегать, как себя вести, какие навыки оттачивать — и многое другое.
Данные по маленьким детям из западных популяций в сочетании с недавними кросс-культурными исследованиями в Фиджи, Амазонии и Китае показывают, что в самых разных человеческих сообществах способности к ментализации всегда развиваются рано и быстро. Примерно к восьми месяцам дети по крайней мере в некоторых обществах уже умеют делать выводы о целях и намерениях и распознавать, кто, скорее всего, обладает нужными знаниями, а кто нет. Например, дети подражают целям и намерениям модели (взять игрушку), даже если модели не удается достичь этой цели, но не станут копировать бесцельные действия, даже если они приводят к тем же физическим результатам. К тому моменту, когда дети начинают учиться ходить, они уже выносят сложные суждения о ментальном состоянии окружающих, скажем, распознают, что потенциальная модель неверно назвала знакомый предмет, после чего перестают ценить все, что модель говорит. Подобным же образом маленькие дети хорошо видят, какие аспекты обстановки для модели в новинку, и применяют эти знания для того, чтобы лучше нацелить процесс своего обучения, даже если сами они уже знакомы с этими аспектами[64].
Многие исследователи-эволюционисты в целом согласны, что ментализация играет важную роль, однако утверждают, что подобные когнитивные способности развились у нас в ходе генетической эволюции, чтобы мы могли лучше обманывать членов нашей группы и манипулировать ими: это входит в гипотезу макиавеллиевского интеллекта. По мысли таких ученых, если Робин может догадаться, каковы цели, мотивы и убеждения Майка, он сможет эксплуатировать Майка или манипулировать им. Он способен обхитрить Майка, а значит, переиграть его[65].
Но есть и другое возможное объяснение: способность к ментализации возникла у нас в ходе генетической эволюции, чтобы мы лучше догадывались о целях, стратегиях и предпочтениях наших моделей, а благодаря этому точнее подражали им и, следовательно, лучше учились. Или, может быть, изначально эта способность развивалась для хитростей, обмана и манипуляций, но потом ей нашлось другое применение, связанное с культурным обучением. Кроме того, ментализация, вероятно, помогает нам и лучше учить: хороший учитель умеет оценивать, что нужно знать ученикам. Такие ожидания следуют из гипотезы культурного интеллекта[66].
Наша рабочая группа из моей психологической лаборатории в Университете Британской Колумбии попыталась сопоставить эти две гипотезы. Мы создавали для маленьких детей незнакомую обстановку и давали возможность применить свои способности к ментализации либо для копирования чужих стратегий, либо для эксплуатации незадачливого оппонента. Результаты поражают: дети явно предпочитают культурное обучение макиавеллиевской эксплуатации, даже когда личный опыт и вознаграждение по итогам их поступков подталкивают в противоположном направлении.
Разумеется, из этого не следует, что ментализация не применяется для построения социальных стратегий, — еще как применяется, что отчетливо видно у шимпанзе[67]. Однако это наталкивает на мысль, что человек сначала должен усвоить социальные нормы и правила, управляющие миром, в котором он живет, и только после этого стратегическое мышление может стать полезным. То есть в нашем мире успешно применять макиавеллиевский интеллект могут лишь уже состоявшиеся специалисты по культурному обучению. Чтобы манипулировать правилами и эксплуатировать их, надо сначала усвоить сами правила.
Как научиться учиться и учить
Исследования маленьких детей показывают, что люди быстро начинают делать ставку на то, чтобы внимательно следить за окружающими и учиться у них, нередко применяя навыки ментализации, и с готовностью пользуются критериями наподобие престижа и успеха, чтобы понять, у кого стоит учиться. Однако представляется вероятным, что и степень, в которой мы полагаемся на культурное обучение (а не на собственный опыт или врожденную интуицию), и важность критериев престижа