– Что это? – удивилась я.
– Сахар вреден для здоровья, – вежливо объяснила Статуя. – Поэтому мы приготовили для вас полезные подарки.
Я понурилась. Нет, я, конечно, все понимаю, здоровый образ жизни и все такое. Но у человека первый настоящий американский Хэллоуин, а они со своими полезными наклейками… Но одну наклейку я все же взяла.
Томми не взял ничего. Он нахмурил свое и без того хмурое мертвецкое лицо, пробурчал что-то и вышел на улицу.
– А мне можно? – К прилавку подошел рыжий мальчик в костюме хот-дога. Его веснушчатое лицо выглядывало из сосиски, завернутой в пшеничную булочку. Сосиска была приправлена волнистой полоской горчицы.
– Конечно! – сказала Статуя Свободы. – Возьмите несколько.
Класс! Я взяла браслет, а Хот-дог – наклейку и шарик.
Мы переглянулись и улыбнулись друг другу.
Ой, к кому-то недавно приходила зубная фея, подумала я. У Хот-дога не хватало нескольких зубов.
Я вышла из магазина и пошла за Томми. Хот-дог последовал за мной. А к нашим мамам присоединился средневековый рыцарь в шлеме и доспехах. В одной руке у рыцаря был меч, а другой он держал возле уха мобильный телефон. Видимо, это был папа Хот-дога.
Закончилась вереница маленьких лавочек. Начались магазины побольше и рестораны. В них было много посетителей, продавцы и официанты были заняты, и поэтому вместо того, чтобы выдавать конфеты лично каждому Бэтмену и каждой Спящей красавице, при входе они оставили блюдо со сладостями и записку «Please take one».
Даже я уже знала, что «one» по-английски означает «один». То есть можно было взять по одной конфетке, не больше.
Но знаете, что сделал этот Томми?
Во французском ресторане он взял несколько конфет вместо одной. В продуктовом магазине – целую горсть. А в китайском ресторане высыпал себе в корзину почти все. На блюде осталась только одна маленькая шоколадка и пустой фантик.
«Томми, это нечестно! Тут же написано, что брать можно только по одной конфете. Ты что, собрался взять все эти сладости с собой в загробный мир?» – хотела сказать я. Но на английском у меня получилось только одно слово: – Томми!
Томми только ехидно улыбнулся, поправил бинтовую повязку на голове и вышел.
Мне стало немного грустно. Хотя, если быть честной, мне стало очень грустно.
С одной стороны, я понимала, что набрала уже полведра конфет и что впереди еще много магазинов и кафе и я наверняка наберу еще больше. Но то, что сделал Томми, было так несправедливо!
Это был мой первый Хэллоуин. Это практически то, ради чего мы поехали в Нью-Йорк! А тут такое…
Хот-дог подошел к пустому блюду. Постоял немного и взял последнюю шоколадку.
Ну вот…
А потом – повернулся ко мне и положил ее в мое ведерко.
Я посмотрела на него.
Правда?
Он улыбнулся в ответ и густо покраснел.
Правда!
Я просияла.
Какое-то время Хот-дог стоял молча, натягивая рукава своей кофты на руки и переминаясь с ноги на ногу. А потом сказал:
– Do you want to trick-or-treat together? Давай охотиться за конфетами вместе?
И хоть королевам положено вести себя очень чинно и степенно, я запрыгала от радости.
– Давай!
Вечером я выложила все содержимое своей тыквы на наш любимый красный ковер и, шелестя обертками и фантиками, стала подсчитывать добычу.
И знаете что? Мы с Хот-догом хорошо поработали! Особенно после того, как перешли на другую сторону Бродвея, подальше от Томми. У меня было тринадцать сникерсов, десять марсов, семь скиттлсов, семь твиксов (их я собирала для мамы), четыре леденца на палочке, одна наклейка и один неоновый браслет, полезный для здоровья. И еще много-много прочей дребедени вроде лакричных червяков и фруктового порошка, который взрывается у тебя на языке. Я чувствовала себя очень гордой, как Дедушка, когда тот собрал огромный урожай абрикосов – такой, что Бабушка потом угощала вареньем всю деревню.
Интересно, а что делал сейчас Хот-дог? Пил ли он так же, как и я, чай со своими родителями? Подсчитал ли он свои конфеты? Как его вообще зовут?
Через несколько дней, когда количество сладостей в моем тыквенном ведерке немного поубавилось… ну хорошо – значительно поубавилось… рано утром нас разбудил оглушительный вой. Как будто кто-то залез мне в самое ухо и пилил скрипичным смычком по барабанной перепонке.
Это ревела пожарная тревога.
Первая вскочила мама.
– Аня! Быстрей, быстрей! Вставай! Пожар! – Мама вытряхнула меня из постели. – Обувь в руки и бегом на улицу. Саша, а ты что лежишь? Пожар!
С самого раннего детства мама учила меня, как нужно вести себя в экстремальных ситуациях. Если ты в метро и так получилось, что ты уехал на поезде, а мама или папа не успели войти вслед за тобой в вагон, – выйди на следующей станции и жди родителей там. Если к тебе подошел незнакомый мужчина и утверждает, что его к тебе подослала мама и что ей очень нужна твоя помощь, ни в коем случае никуда с ним не иди! Потребуй у этого мужчины кодовое слово (которое вы заранее придумали с мамой и папой именно для таких случаев), чтобы убедиться, что это не преступник, который хочет тебя похитить.
У меня с родителями знаете какое кодовое слово? Птеродактиль. Попробуйте отгадать, господин преступник!
А если дома пожар, учила мама, бросай все и беги на улицу. Никаких ценностей с собой не бери, ни кошелек, ни паспорт, ни игрушки – на это нет времени. Главное – выбежать на улицу. Но только по пожарной лестнице! В лифт не заходи ни в коем случае. Обувь нужно взять в руки, но надевать уже снаружи, чтобы не тратить драгоценные секунды на то, чтобы завязывать шнурки.
Вот как получилось, что в одно прохладное осеннее утро все жильцы нашего дома высыпали толпой на улицу. Удивительно, что и студенты, и аспиранты, и профессора, и их дети выглядели очень похоже – сонные, со всклокоченными волосами, помятыми лицами, в пижамах и халатах.
Только усатый консьерж в своей темно-синей форме и фуражке был, как всегда, собран, подтянут и строг.
– Сохраняйте спокойствие! – объявил он, привстав на цыпочки, потому что был очень низкого роста. – Пожарные уже в пути.
– Дом сгорит, зато хоть с соседями познакомимся, – вздохнула мама, которая всегда пыталась найти в любой ситуации что-то позитивное. Так нас всех учил Леша.
Папа пошел к консьержу узнать, что же случилось. Вернулся он хмурый.
– Возгорание произошло на десятом этаже.
– На нашем? – воскликнула я.
– Да. Причем,