— И как далеко ты можешь считать чужие колебания?
— Так далеко, как они разносятся. Если это пустыня, то гиен я учую за сотню метров точно.
— Ох… — Напряжённое тело в кольце моих рук чуть расслабилось. — То есть так могут делать все цварги? — уточнила она спустя несколько секунд.
— Все цварги-мужчины. — Кивнул. — Я потому и решил тебе рассказать заранее, чтобы не пугалась, когда прилетим на мою родину. У цваргинь нет ни резонаторов, ни хвостов, впрочем, это не так важно. Суть в том, что резонаторы у мужчин на нашей планете развиты по-разному, некоторые очень чувствительные, как я, некоторые не очень. Чтобы никто никому не мешал, у нас есть определённые гм-м-м… законы. Например, не сорить в ментальном плане.
— Не сорить в ментальном плане? — эхом повторила Шейна.
— Да. Контролировать свои эмоции. Ты вот, например, очень часто боишься. От этого придётся избавляться.
— Но как? — прошептала девушка, глядя на меня совсем уж большими глазами.
— Не волнуйся. — Я поцеловал её в лоб, понимая, что на сегодня этого разговора уже достаточно. — Существуют специальные дыхательные практики, тебя обязательно научат. Сейчас изучай язык и те голофильмы, которые тебе даёт Галилея, а на Цварге я позабочусь, чтобы ты пошла в школу леди вместе со своими соотечественницами.
— Соотечественницами? — На этот раз меня окатило удивлением.
— А я разве не говорил?
Я почувствовал себя круглым идиотом. За поисками террасорок, которых можно ещё спасти, я постоянно уходил с шаттла, а Шейна так ни разу и не спросила, зачем я это делаю. По старой памяти я привык, что Эсмеральда суёт свой нос всюду, куда можно и запрещено, и рядом с ней нельзя оставить даже коммуникатор с шифрованным диском. Только сейчас до меня медленно, но верно доходила та степень безусловного доверия, которое проявила ко мне Шейна. На миг это осознание ошеломило. Ещё никто и никогда не доверял мне так безоговорочно. Пожалуй, даже старший брат.
Колючие мурашки пробежали вдоль позвоночника, а на плечи легла вдруг непростая ответственность — оправдать её ожидания. За всю свою жизнь я никогда не пытался произвести впечатления на женщин, даже Эсми сама клюнула на мой статус и капитал, и впервые мне самому захотелось сделать что-то по-настоящему особенное — не ради карьеры, оклада эмиссара или репутации, а в благодарность за нечто большее и нематериальное. Остро захотелось стать опорой и защитой для Шейны.
Я кашлянул.
— Я как раз собираю списки твоих соотечественниц, которые ни разу не надевали наручи и которые потенциально хотели бы покинуть Террасору. Список лежит у меня вон на той полке. Осталось совсем немного до прилёта Фабриса, я бы хотел успеть. — Внезапная мысль осенила: — Может, поможешь?
— А разве я могу как-то помочь?
— Ну, посмотришь на имена. Может, кого-то вспомнишь?
— Я практически ни с кем не общалась во дворце, — неуверенно протянула Шейна, но тут же добавила: — С другой стороны, в чайхану часто приходили люди из разных сословий, и я слышала много обрывков разговоров.
— Отлично. — Я улыбнулся. — Тогда сейчас в душ, завтракать, на всякий случай проверим тебя в медицинской капсуле и будем смотреть списки.
Глава 30. Ловушка
Янн Робер
Шесть дней с той памятной ночи пролетели незаметно, словно я получил долгожданный отпуск. Никогда я ещё не ощущал себя настолько счастливым… Просыпаться от шелеста голоса любимой женщины, трогать её шёлковую кожу и целовать распухшие губы — что может быть желаннее этого?
Несколько дней мы ездили купаться к оазису в скалах и сейчас лежали на мягком песке. Шейна оказалась неожиданно хорошим пловцом, и один раз она даже призналась, что будет скучать по большой воде. Я сделал в уме заметку, что как только войдем в космическое пространство Федерации, где ловит инфосеть, первым делом свяжусь с риелтором и отдам распоряжение на покупку уютного домика на берегу горного озера. Пускай это станет приятным сюрпризом для этой восхитительной богини.
Увы, кроме наслаждения вниманием Шейны, приходилось думать и о другом. Так, например, в последний раз, когда я в одиночку инкогнито летал на гравибайке в Аль-Мадинат, в городе оказалось неспокойно. Исходя из слухов, в ближайших пещерах нашли сразу три тела с раздроблёнными руками, и даже по отрывкам фраз становилось понятно, что «грязных» девушек намеренно забила толпа камнями. Я долго думал над всем этим, свёл все имеющиеся данные в таблицы и пришёл к выводу, что в пещерах близ Аль-Мадината творится что-то не то. Всё-таки смертей слишком много. Математика — точная наука и не любит резких статистических выбросов. Складывалось ощущение, что кому-то выгодно, чтобы девушки умирали. Но кому? И у кого столько возможностей к подстрекательству, что сам эмир Идрис Свет Истины ничего не видит?
Шейна основательно помогла мне в работе, тщательно пересматривая списки девушек и вспоминая о них малейшие детали. Она даже сделала пометки, у кого родители рады будут отдать дочь даже за символический выкуп.
— Это уже третья дочь в семье, — комментировала она. — Лишний рот. У нас считается, что одна дочь — хорошо, будет помогать матери на кухне. Две — неплохо, есть кому заниматься землёй, если семья живет в селе, и чинить одежду — если в стенах города. Но три — это очень много. На выкупе этих девушек можно сэкономить.
Я лишь покачал головой на эти слова. Мне было сложно объяснить, что несколько золотых колец или брошек — ничто по сравнению с тратами Цварга на перевозку девушек через пол-Федерации, въездные визы, медицинские страховки, обучение, жильё на самой планете… Шейна двадцать пять лет прожила в отсталом Мире, и, разумеется, она не могла мыслить так, как мыслил я. В некоторых вопросах она плавала словно пятилетний ребёнок, зато порой могла выдать фразы, глубина которых вызывала мурашки на коже.
— Неужели у вас все хотят, чтобы появлялись только мальчики? — чтобы поддержать разговор, уточнил я.
— Разумеется! — горячо закивала Шейна, переворачиваясь на другой бок и неожиданно чертя пальцем простенькую схему на песке подскального оазиса. — Мальчик — это наследник рода. Мальчики даже из бедных семей могут стать паладинами, а ещё только им