В непосредственной близости мелькнула высокая, абсолютно гладкая скула, крепкая шея с острым кадыком и длинные чёрные волосы, стянутые в тугой конский хвост, такой же густой, как хвост любимого жеребца эмира. Наши паладины длинных причёсок не носят, это считается слишком женственным. Но чужак не стеснялся.
На миг он прижал меня к себе теснее. Я непроизвольно вдохнула головокружительный и ни на что не похожий аромат незнакомца, а под тончайшей тканью ладонью ощутила перекат твёрдых мышц.
Гореть моей грешной душе…
Если эмир или его старшая жена заподозрят, что меня трогал мужчина, то наказание будет жестоким — розги и стеклянный песок покажутся сущим пустяком.
«А может, это действие что-то значит в традициях этого мужчины? Какая-то вежливость?» — тихо шепнул внутренний голос, стараясь меня хоть как-то успокоить.
— Отпустите, умоляю!
— Да-да, конечно. Посиди, пожалуйста, вот здесь… всё уберу… вода ледяная… прости, тут больше ничего нет…
Честно говоря, большую часть его слов я не расслышала: сердце забилось так громко, что меня оглушило. Кровь бросилась в лицо, пульс застучал в висках.
Намокшие холодные рукава туники противно липли к коже, впрочем, как и шаровары. Но неприятные ощущения отошли на задний план, когда я с запоздалым ужасом осознала, что чужак опустил меня на постель.
«Если Мужчина указывает Женщине на ложе, она обязана ему подчиниться, ибо лучшая добродетель — это послушание…» — всплыли в голове строчки священной книги «Саги Первых Дней».
Остро захотелось разрыдаться. Чем же я прогневила тебя, Владыка?!
Не думала, что этот день наступит в моей жизни настолько неожиданно.
Перед глазами заплясали цветные круги, воздуха стало как-то резко не хватать, я зажмурилась. А когда распахнула веки, то обнаружила, что мужчина с лиловой кожей и чёрными рогами уже вытирает оставшуюся воду и выжимает в ведро.
— …Не надо больше носить воду в мою комнату, хорошо?
***
Янн Робер
Тихая робкая девушка сидела на кровати, гордо выпрямив спину и поджав под себя ноги. Первым же делом, как я её усадил, она спрятала под длинным подолом узкие лодыжки с изящными ножными браслетами. Я поймал себя на лёгком сожалении, что не посмотрел на эти щиколотки ещё некоторое время.
«М-да-а, Янн, я был о тебе лучшего мнения, — сказала собственная совесть почему-то голосом старшего брата. — Если у тебя такие проблемы с личной жизнью, что возбуждаешься при виде чьих-то ступней, то прямая дорога в райский дом на Тур-Рин, но точно не стоит домогаться невинной девочки».
То, что террасорка невинна, было буквально написано у неё крупными буквами на лбу. Её всю затрясло от волнения, когда я подхватил её на руки, чтобы переставить из лужи. Вспомнился купец, который требовал жениться на его дочурке-подростке только потому, что я подержал ту за руку. Наверное, я сейчас нанёс этой девушке оскорбление, что вот так обошёлся с ней?
Я бросил косой взгляд на террасорку, вспомнил курс психологии и, чтобы как-то сгладить неловкость от собственного поступка, принялся убираться и громко болтать ни о чём:
— Я даже представить не мог, что у вас тут нет нормальной подачи воды. Там, откуда я родом, кладут шланги… Хм, такие длинные трубы, и по ним течёт вода. Никто на себе тяжести не носит, и уж тем более по десять килограммов за раз. Это же адский труд! Хотя с учётом пустыни под боком вода наверняка у вас недёшево стоит… Не надо больше таскать вёдра в мою комнату, хорошо?
Она робко кивнула.
— Хорошо. Если вы гневаетесь, что вода слишком холодная, уверяю, на кухне есть ещё котелок с кипятком. Я не успела его принести.
— Да нет же!
Я с раздражением откинул отжатую тряпку и ощутил резонаторами, как девушка испуганно вздрогнула.
«Стоп, Янн, аккуратнее. Похоже, она тебя боится… Ну или вообще всего боится», — мысленно приказал себе.
Террасорка замерла на краешке матраса словно богиня, крылья её точёного носика слегка подрагивали, но при этом она смотрела исключительно в пол. Её пшеничные волосы были уложены в воздушный узел на голове и многочисленными косами спускались почти до поясницы, а в прядях сияли жемчужные нити. Вся она как будто сияла… сотканная из света. Такая красивая и такая недоступная.
Почему недоступная? Понятия не имею…
Наверное, потому что притронуться к такой страшно. Я, конечно, перенёс её на кровать, но всё равно такое ощущение, что чтобы её коснуться, надо спросить у кого-то разрешения. И впервые это чувство не из-за законов Цварга, а потому что поступить иначе — духа не хватит.
Я вздохнул.
— Прости, если показался грубым. Я имел в виду, что не надо носить тяжести. Как тебя зовут?
— Шейна. — Светлые ресницы взмахнули вверх, а затем вниз.
Какое-то неземное создание.
— Шей-на-а, — протянул я медленно, смакуя то, как перекатываются гласные во рту, наслаждаясь им словно карамелью. Это имя неожиданно очень подходило незнакомке: такое же тягучее, нежное и при этом грациозное.
— А вы санджар Робер? — Розовый язычок маняще скользнул по губам, и я, каюсь, завис. Давно так не зависал. — Я… слышала, как вас называла жена эмира.
Упоминание обвешанной с головы до ног ювелиркой бабищи с отвратительным ментальным фоном вернуло меня в текущее пространство-время.
«Янн, соберись! Что это с тобой?! Ведёшь себя как подросток в пубертатном периоде».
В какой-то мере так оно и было, если учесть, что я даже приблизительно не мог припомнить год, когда у меня был секс. С Эсми разладилось всё настолько давно, что проще сказать, когда он у нас ещё был, а был он первые несколько лет, пока я наивно верил, что нужен ей сам, а не мой бумажник. А райские дома тоже давненько не посещал.
Вот и получилось… что реагирую на обнажённые стопы и язык. Какой кошмар, совершенно точно после Террасоры надо будет зарулить на Тур-Рин, чтобы сбросить напряжение.
— Зови меня Янном, — попросил я, пытаясь сосредоточиться на происходящем.
— Й-ан? — Она мельком подняла пронзительный серо-голубой взгляд и снова опустила в пол.
— Янн, — поправил я. Не знаю почему, но мне вдруг в резонаторы стукнуло: хочу, чтобы эта девушка звала меня по имени.
— Санджар Янн, — послушно повторила она.
— Просто Янн.
— Я не могу так к вам обращаться… — В воздухе послышался лёгкий испуг, и я поспешно перебил террасорку:
— Пока мы наедине, ты же можешь