Прямо под нами стройными рядами стояли крепкие ребята, точно такие, как их мне описала Марта. И если некоторые бегали по коридорам, или находились ещё где-то неизвестно где, следовательно, здесь были не все. Но и тех, что находились внизу, было несколько сотен. Три или четыре сотни крепких мужичков. Очень похожие друг на друга, но в то же время у них имелись остатки индивидуальных отличий.
Это были люди, но изменённые. Их превратили в сильных и послушных… кого? Рабов? Солдат? Или ещё кого-нибудь?
Исходя из того, что нам было к этому моменту известно, я склонялся к версии, что это солдаты. Голыши в промзоне были неудачной веткой в экспериментах, а эти, судя по всему, уже технология на более высоком уровне.
Ещё задолго до этого момента, мы начали различать текст, который кричался между ударами барабанов. Слова были каждый раз разные, но довольно простые и по задумке программирующие находящихся в некоем трансе стоящих внизу ребят.
— МЫ АРМИЯ!
Кричал голос.
— МЫ АРМИЯ!
Вторил ему хор из множества голосов.
— МЫ НЕСОКРУШИМЫ!
Кричал голос, усиленный каким-то естественным образом. Как будто оратор кричал во что-то вроде огромного мегафона, рупора, или чего-то подобного.
— НЕСОКРУШИМЫ!
Отвечали ему хором все присутствующие.
— ЕСЛИ ТРИТОН ПОШЛЁТ НАС В БОЙ, МЫ ПОБЕДИМ!
Кричал голос.
— МЫ ПОБЕДИМ!
Вторили ему ребята.
И всё время в таком духе.
— Заряжает, — вдруг сказала Марта, — тоже хочется присоединиться к ним и покричать!
— Терпи! — усмехнулся я.
Вдоль одной из стен стояло порядка двадцати огромных барабанов, по которым молотили точно такие же крепыши в набедренных повязках.
«Оратора» нам видно не было, судя по всему, его скрывали от нас большие, идущие под потолком, трубы. Судя по устремлённым в ту сторону взорам бойцов, он находился именно там.
Мы смотрели ещё некоторое время.
— Долгая процедура! — сказала Марта, устав от этого бесконечного зомбирования.
— Да, хотят, чтобы они навсегда запомнили эти мысли! — ответил я.
Хотелось узнать, чем всё это закончится, но ждать финала пришлось ещё около получаса. Я даже поймал себя на том, что невольно губами проговариваю окончания фраз вместе со всеми остальными. Скосив глаза на Марту, я заметил, что она делает то же самое.
Пространство внизу было освещено большим количеством факелов. Постепенно они прогорали и начинали гаснуть один за другим. Когда горящих факелов осталась только четвёртая часть, и в зале постепенно стало становиться всё более и более сумрачно, ход этого «мероприятия» несколько изменился.
Выкрики прекратились, зато вот барабаны начали стучать безостановочно, всё больше и больше увеличивая темп. Скорость ударов всё разгонялась и разгонялась, пока не достигла своего апогея, после чего последовал ещё один очень мощный удар, и внезапно повисла оглушающая тишина.
Внизу все замерли, не шевелясь, так что можно было даже подумать, что это не живые люди, а манекены. Пауза тянулась мучительно долго, после чего последовал удар в металлический гонг, и всё мгновенно преобразилось. Стройные ряды воинов рассыпались, они тут же сбросили оцепенение и пошли кто куда. Сразу исчезла вся строгость, монотонность и обязательность. Зал наполнился гулом негромких голосов.
Даже не верилось, что буквально только что и на протяжении большого промежутка времени все эти люди находились в подобии некоего транса.
Зал постепенно пустел, люди расходились буднично и неспешно.
— У меня такое ощущение, что я горы могу свернуть! — сказала вдруг Марта.
— У меня тоже, — честно сознался я, — всё-таки эта штука как-то действует! Хочешь не хочешь, но попадаешь под влияние.
— А ты горы готов свернуть ради Тритона, или просто? — вдруг с любопытством посмотрела на меня Марта.
— Вопрос интересный! — я задумался, — если это что-то вроде гипнотического транса, надеюсь, что на нас он не подействовал. А то это шутки опасные.
— Ага, может быть, мы уже превратились в его послушных слуг, но пока не знаем об этом, — кивнула Марта.
Я ещё раз прислушался к собственным ощущениям. Никаких изменений, кроме ощущения прилива сил, я не чувствовал. Но ведь гипноз так и работает, его не почувствуешь… а если во всём этом ещё замешана и магия… в общем, дело ясное, что дело тёмное!
Последний разговор мы с Мартой вели уже шёпотом, потому что стало достаточно тихо. Мы ждали, пока зал покинут вообще все, чтобы нас не услышали, когда мы будем топать по этой вентиляционной шахте. Она может и срезонировать где-нибудь нечаянно.
— Вот так живёшь себе, живёшь, думаешь, что мир умирает, что город постепенно разрушается… а потом спускаешься под землю, а тут такое. Как будто какой-то новый фюрер готовится к захвату новых территорий, — сказала Марта.
— Что ж, может быть, ты не так уж и далека от истины, — кивнул я, — честно говоря, у меня ожидания тоже расходятся с реальностью. Я думал, что тут банда. Сильная, но просто банда. А тут практически армия. И это мы ещё далеко не всё видели, так, только краешком зацепили одно мероприятие.
— А ещё они фурий ловят. С голышами тоже что-то пытались сотворить, — сказала Марта, — да кто знает, что у них тут ещё есть?
— Думаю, что много, — согласился я, — и в этом контексте, залезть в вентиляцию было хорошей идеей!
— Спасибо! — почему-то даже смутилась от моей похвалы Марта.
— Только вот боюсь, что везде мы по этим шахтам лазить не сможем. Придётся спускаться в общие коридоры. И где в них искать Алису, я понятия не имею. Мне казалось, что всё будет проще. Я немного по-другому представлял себе масштаб. Меньше пространство, меньше людей, — сказал я.
— Но мы не вернёмся! — сказала Марта, и это был не вопрос, а констатация факта.
— Нам нужен план, — сказал я.
— Предлагай, — уставилась на меня Марта, ожидая продолжения.
— Его пока нет, — пожал я плечами, — я же говорю, что он нужен. Можно, например, взять языка и допросить…
— А если он не захочет говорить? — скептически посмотрела на меня Марта.
— Мы на войне, а не в экскурсионной поездке. Без жертв не обойтись, — сказал я.
— Жёстко, — вздохнула Марта.
— Скажи это парню в бюро пропусков, которого ты камнем приласкала, — усмехнулся я.
Марта в очередной раз смутилась, но тут же взяла себя в руки.
— Мне кажется, что нам сначала нужно понять структуру всего этого места, — сказала вдруг она, — а для этого можно никого не ловить и не пытать. Мы можем