Она извивалась как ненормальная, пытаясь освободиться, и швырялась в меня невнятными фразами, смыла которых я понять не мог и угадывал только некоторые матерные слова, в самых неожиданных склонениях.
— Гнида, отпусти! — наконец, членораздельно выдавила из себя она.
— Нет, — спокойно сказал я, — ты не умеешь себя вести. В воспитательных целях повиси здесь до утра, желательно молча. И послушай меня внимательно! Можешь это сделать?
Женщина перестала извиваться и уставилась на меня безумным взглядом.
— Хорошо, — кивнул я, — ты пробудешь здесь до утра. Это факт, и с ним ничего не поделаешь. Мне нужно выспаться, а когда ты на свободе, у меня это вряд ли получится. Утром мы немного поговорим, если ты окажешься способна к беседе. Если ты ответишь мне честно на пару тройку простых вопросов, то я тебя отпущу, и мы разойдёмся как в море корабли. Этот вариант для тебя самый лучший. Тебе только нужно потерпеть до утра, в этой неудобной позе, а потом всё закончится. В противоположном случае, если ты будешь чудить, то всё может закончиться плохо. Не советую тебе идти по этому пути. Ты всё поняла?
Женщина кивнула, продолжая смотреть на меня всё тем же безумным взглядом.
— Где профессор? — прошипела она.
— Ты будешь смеяться, но он прямо здесь, в этой комнате! — сказал я и обвёл вокруг себя рукой.
Она не засмеялась, впрочем, это было ожидаемо.
9. Вот это поворот!
Я проверил дверь, которая оказалась закрыта, и лёг спать. Видимо, эта сумасшедшая проникла внутрь каким-то другим путём. Но искать его я не стал, решив, что вряд ли такое ещё раз повторится.
Спасть хотелось сильно, и только приняв горизонтальное положение, я мгновенно отключился. Может быть, в организме продолжали действовать подсыпанные мне в кофе вещества, которые ещё не вышли из организма полностью. А может быть день, да и ночь, были слишком перенасыщены событиями. Мозг требовал паузу, чтобы переварить полученные впечатления.
Проснулся я, как только рассвело. Потянувшись на кровати, я прислушался к своим ощущениям, и вдруг с удивлением осознал, что, несмотря на ночёвку в незнакомом месте, чувствую себя очень бодрым и отдохнувшим. Давненько я не присыпался таким энергичным и полным сил.
Задерживаться тут смысла не было, нужно было по-быстрому решить вопрос с ночной гостьей и проваливать.
К ней у меня особых претензий не было, и я готов был её отпустить, если пообещает не бросаться на меня. Вообще-то, я отпущу её в любом случае, ведь оставить человека одного, прикованным в пустой квартире, это значит обречь его на медленную и мучительную смерть. Я ни от чего не зарекался, и в принципе мог на такое пойти, но для этого тот с кем я это сделаю, должен очень сильно передо мной провиниться! Даже не хотелось думать, что именно такого он должен сделать.
Ночная гостья висела на ремнях и спала. Рот был полуоткрыт, и оттуда стекала струйка слюны, бежала по подбородку и капала на пол, где собралась уже небольшая лужица.
Зрелище было не из приятных, но видали и хуже. Нужно быстрее это заканчивать, потому что общение с этой особой вряд ли доставит мне удовольствие.
— Доброе утро! — сказал я громко.
Женщина встрепенулась и уставилась на меня мутным взглядом, видимо, спросонья не понимая, где она, что происходит и кто я такой. Но воспоминания вернулись, она вся напряглась, а потом вдруг резко обмякла.
— Ты правда меня отпустишь? — спросила она на удивление спокойным и трезвым голосом, как будто бы это не она, как дикая кошка бросалась на меня ночью.
— Конечно, — кивнул я, — мне от тебя ничего не нужно. Я тебя связал, потому что ты была очень агрессивной.
— Ты убил Профессора? — неожиданно спросила она прямо в лоб.
— Да, — юлить не имело смысла, — он хотел держать меня в рабстве, а мне это не понравилось. Выбор был простой, или я, или он. Я оказался сильнее. Такова жизнь.
Когда я это говорил, я заметил, что женщина на слове «рабство» дёрнулась.
— Такова жизнь, — повторила она.
— Но тебе это знакомо не понаслышке, верно? — сказал я, пристально на неё глядя.
— Верно, — она опустила голову, волосы упали на лицо, и было не очень понятно, какие эмоции она сейчас испытывает.
— Он тоже держал тебя в рабстве, как и других? Очевидно, что я был тут не первым, — сказал я.
— Да, но не так, — выдохнула женщина, не поднимая головы.
— А как? — спросил я.
— Какая разница? — она вскинула голову, — я обещаю не нападать на тебя, я усвоила урок… да и ночью напала от неожиданности, это было очень глупо. Жест отчаяния.
— А что привело тебя в отчаяние? — спросил я.
— Какая разница? — вдруг огрызнулась она, — это были наши с Профессором дела. Я хотел от него уйти, но для этого мне нужно было забрать одну вещь. Я стучалась, он меня не впустил, и я подумала, что его нет дома и это мой шанс. А тут ты!
— Ну, стуком это сложно назвать, впрочем, ладно, мне без разницы, — я задумался, о чём её ещё спросить и может ли она дать мне какую-либо важную информацию. По всему выходило, что наша стычка была чистой случайностью, претензий у нас друг к другу нет, как и пересечения интересов, и можно просто разбежаться, не теряя больше времени на бестолковые разговоры.
— Так ты отпустишь меня? — спросила женщина, — я только возьму у него здесь одну вещь и уйду. Только одну вещь! А ты забирай всё, что захочешь, я ни на что больше не претендую.
— Что за вещь? — спросил я.
— Ну, какая тебе разница? — сжав губы, процедила женщина, — она важна только для меня, для остальных она вполне обычная.
— Мне просто интересно, — пожал я плечами.
— Ну, ты же знаешь, наверняка знаешь, что бывает такое, что для тебя что-то очень важно. А больше ни для кого это ценности не представляет. Бывают же такие вещи, очень личные. Или как память о ком-то. Главное, что для других это пустяк, а для тебя великая ценность. Но ценность эта только для тебя… в данном случае для меня. Ты мог сделать со мной всё, что хотел, мог убить, но не стал. Я тебе не интересна и не нужна. Ты меня отпускаешь. Так какая тебе разница, что я возьму что-то из квартиры сдохшего профессора? — затараторила женщина.
— Ладно, ладно! — поднял я руки, — бери что хочешь, мне всё равно. Можешь хоть жить остаться в этой квартире, а то, похоже, ты на улице ночуешь… мне было