— Тогда подождите меня пять минут. Задержите своего… друга. И тогда я смогу всё исправить, — сказав это, Никодим умчался в свою церковь, а я тут же был вынужден продолжить схватку с Синицыным, который подходил всё ближе и ближе ко мне.
Вот только на этот раз он достал из ножен свой меч. Атаковал меня без раздумий, будто я и вовсе никогда не был ему другом. Однако он сам же обучил меня защите, парированию и контратаке. Я отбил удар, держа клинок в левой руке. Мне впервые удалось это сделать. Всё-таки до этого я всегда пользовался исключительно правой. Однако финт удался, и я открыл проход своей руке с лекарской энергией.
И ударил ею по телу Синицына. Попытался выжечь всю некротику, что скопилась в его теле. Это было непросто. Она сопротивлялась изо всех сил.
Однако ей пришлось отступить, когда из церкви Грифона зазвучал хор.
Синицын дрогнул. Тут же остановился и пропустил несколько моих атак. Видимо, Никодим решил довести до конца главный ритуал этого праздника. Послушался моих слов. И этот ритуал дал Грифону сил.
Я врезал Илье в живот и выбил из него последние остатки чёрного некротического существа, которое паразитом засело в его теле. И как только клятва лекаря отозвалась приятной вибрацией, я понял, что дело сделано. Синицын очищен.
Он упал на ещё холодную землю и с трудом сделал один-единственный вдох. И сразу же после этого вновь потерял сознание. Я понял, что с ним случилось.
Раз некротика — это своего рода организм, значит, и действует он примерно по правилам работы человеческого тела.
А раз он принуждал Синицына испытывать влечение к наркотическим веществам, которые он только что бросил…
Значит, зараза засела в лимбической системе головного мозга. Там, где зарождаются эмоции. Радость, грусть, злость, отвращение — всё это исходит оттуда.
Поэтому я моментально влил лекарскую магию именно в эту часть мозга, восстановил все синапсы — контакты нервных клеток, и вернул Илью в чувство.
Как только он открыл глаза, из него тут же посыпались оправдания.
— Алексей, прости меня, я изо всех сил пытался противостоять этой дряни, но не смог… Она надавила на то, что меня мучает больше всего. На мысли о моём отце и брате, на мою зависимость. Я ничего не смог с собой поделать. Как только восстановлюсь, я этого ублюдка собственными руками задушу!
— Какого ублюдка? — не понял я. — Грифона, что ли? Так он ведь тоже здесь ни при чём. Его самого заразили, из-за чего в итоге он и стал таким. Поэтому он и решил сделать тебя своим тёмным избранником.
— Нет, ты не понял… — прохрипел Илья. — Меня некротикой заразил не Грифон. Это сделал…
И на этом моменте Илья потерял сознание. Я ещё раз перепроверил его самочувствие, убедился, что с ним всё в порядке, и только после этого перенёс его в церковь — к Никодиму.
— Что с ним? — спросил меня старший жрец.
— Вымотался. Потерял слишком много энергии из-за того, что некротика заставляла его действовать через силу, — объяснил я. — Прошу, Никодим, последите за ним. Пусть полежит у вас. Я тут понял кое-что важное.
Синицын не был избранником Тёмного Грифона. Его лишь заразили специально, чтобы натравить на меня. Настоящим врагом был кто-то другой.
Более того, этот избранник не является тем некромантом, который заразил некротикой самого Грифона. Тот, кто заварил эту кашу, сейчас находится вдали от всего происходящего. Наблюдает за тем, что у нас происходит.
— Я вынужден вернуться, — сказал я Никодиму. — На праздник. Боюсь, что настоящий враг до сих пор где-то там. Советую закрыть все двери. И врата на территорию церкви тоже закройте на всякий случай. Понимаю, что это не совпадает с традициями праздника, однако иного выбора нет. Скорее всего, вам грозит ровно такая же опасность, как и мне.
Старший жрец ничего не ответил. Лишь с сожалением кивнул. Ему не хотелось делать этого. Он не желал идти против традиций. Но сам понимал, что на самом деле случилось на территории Хопёрска.
Вернувшись на праздник, я сразу же оказался в гуще событий. Охмелевший народ устроил танцы на главной площади. Даже барон Елин вовсю танцевал вместе с Анной и Павлом на главной сцене. Хопёрск встречал весну — расцвет жизни.
Но никто не подозревал, что где-то неподалёку бродит человек, готовый положить конец их празднику.
А я его чувствовал. Час назад я думал, что эта энергетика исходит от Синицына. Но теперь мне ясно, что её источником является другой человек. Ведь Синицын очищен, а запах некротики всё ещё проносится через толпы людей.
— Алексей, — басом произнёс кто-то за моей спиной, а затем положил руку на моё плечо. Крепкие пальцы впились в мою кожу.
И я чуть не дал этому человеку сдачи. Однако вовремя понял, что он мне не враг.
Почти не враг.
За моей спиной стоял мой старший брат. Кирилл Мечников. Он щурился, пытался разглядеть меня. Его глаза ещё не успели прийти в норму. Процесс адаптации должен занять как минимум три недели. Он пролежал в госпитале недостаточно для полного выздоровления.
— Алексей, это ты? — уточнил Кирилл.
— Ты что здесь делаешь⁈ — воскликнул я. — Тебе нужно приходить в себя! Я ведь только что к тебе заходил. Говорил ведь коллегам, что за тобой нужно следить. Как ты умудрился сбежать?
— Я из плена французов сбегал раз пять. А ты думаешь, что мне из Хопёрского госпиталя выйти не удастся? Смешно? — хохотнул он. — Слишком много некротики. Она повсюду. Я не смог больше лежать там. Понял, что сам подохну, если не помогу остальным справиться с этой заразой.
— Хочешь стать моим союзником? — поинтересовался я.
— Временно. Сначала некротика, а потом уже наши с тобой споры. Проблема только в том, что я ничего не вижу. И слух подводит, потому что народ слишком шумит. Я нашёл тебя только благодаря магическому чутью. Твою ауру отличить было несложно. Но я также заметил, что с другого конца города к площади приближается человек с враждебной аурой. Подозреваю, что именно он и является источником всех проблем, — заявил Кирилл.
Отлично! Хоть я и не хотел больше связываться со старшим братом, но он всё же здорово помог. У него очень развитое чутьё, которое ему удалось приобрести на войне.
— Послушай, Алексей, — произнёс Кирилл, — я лишён глаз, а ты лишён тех чувств, которыми владею я. Поведём друг