Но я решил идти до конца.
— Только если ты скажешь, что находится внутри неё, — ответил я.
Синицын скрипнул зубами. Я почувствовал напряжение, порождённое тем фактом, что Илья борется сам с собой. Если бы на моём месте был кто-то другой, он бы напал. Отобрал бы посылку силой. Сомнений в этом быть не может.
— Там кое-что, что мне очень нужно, Алексей. Я без этого жить не смогу. Я попросил Опрелова передать эту посылку через тебя, но, видимо, ошибся. Не стоило делать этого. Тебе ведь обязательно нужно влезть не в своё дело, да? — неожиданно разозлился Синицын.
— А вот это уже интересно, — обратив внимание на глаза Ильи, нахмурился я.
Зрачки сузились до крохотных точек. Потеет. Всего трясёт.
Только не это…
— Что ж, ты уже дал мне ответ на мой вопрос, Илья. Теперь мне всё ясно. Открою сам, — сказал я и потянулся к свёртку.
— Нет, не смей! — проорал Синицын, но я вовремя ударил обратным витком по его голосовым связкам, чтобы не дать крику Ильи вырваться за пределы этого переулка. А затем сразу же вызвал резкое расслабление его конечностей. Илья рухнул передо мной на колени в жидкий снег, перемешанный с грязью. У меня не были иного выбора.
Ведь я не собирался передавать ему то, что находилось в свёртке. Поскольку там действительно находится смерть. Только смерть не быстрая, а долгая и мучительная. Та, которая скрывается под маской безграничного удовольствия.
— Не думал я, друг мой, что ты скатишься до такого, — вздохнул я и развернул его свёрток.
А в нём были листья. Я прекрасно понимал, что они из себя представляют.
— Ну зачем же ты так, Алексей… — простонал Синицын. — Я ведь помогал тебе, с верностью выполнял любые твои поручения. А ты решил так меня предать.
— Предать⁈ — воскликнул я. — Я хочу спасти тебя, болван! Ты с каких пор сидишь на наркотических растениях?
Я видел эти листья в трактате Асклепия. И точно такие же были изображены в алхимическом справочнике Парацельса. Местный наркотик. Я как-то думал вырастить его, чтобы использовать сок листьев в микродозах для погружения больных в наркоз, но потом выяснил, что даже в такой концентрации это вещество может вызвать зависимость.
— Я повторю свой вопрос, Илья, — продолжил давить на друга я. — Как давно Опрелов присылает тебе эту дрянь?
— Только не трогай Влада, пожалуйста. Он тут ни при чём. Он просто посредник, клянусь… — бубнил Илья.
— Значит так, — решил подытожить я. — Поступим следующим образом. Сейчас ты возьмёшь себя в руки. Я тебе помогу. Стимулирую мозг лекарской магией.
Сам-то он понятия не имеет, как это правильно сделать. Точно так же, как мой дядя, который не знал, как излечить себя от укачивания и джет-синдрома.
Главное — не магия. Главное — знания. Только они дают силу.
Знающий лекарь с одним витком гораздо сильнее идиота с десятью витками. Витки — лишь инструмент.
— А что потом? — спросил Синицын. — Алексей, раз уж ты всё узнал… Ты должен кое-что понять. Я пользуюсь этими травами уже… Лет пять. С тех самых пор, как окончательно рассорился с отцом. Да и в юношестве баловался.
— Ты понимаешь, что тебе жить года два-три, если ты продолжишь в том же духе? — прорычал я. — Ради каких денег, ты, зараза, трудишься? Ради чего пашешь вместе со мной? Ты же подохнешь! Причём далеко не самой лёгкой смертью. Это — наркотик, Синицын. И он тебя будет убивать долго и мучительно.
— Так куда же я от него денусь-то⁈ — воскликнул Илья. — Всё уже! Поздно. Я подсел.
А вот и новый проект появился благодаря моего старому другу. Придётся теперь и им заняться.
— Месяц назад мир не знал о бактериях. Меньше недели назад никто не мог даже заподозрить, что существуют вирусы. За это время мы создали антибиотики и скоро произведём противовирусные препараты, — произнёс я. — А ты сомневаешься, что я не смогу тебя вылечить? Встань, Грифон тебя разорви! — я протянул Синицыну руку. — Я вытащу тебя, Илья. Не дам погрязнуть в этой дряни. Мы слишком много прошли вместе, чтобы я позволил тебе умереть от этой травы.
Я ждал, что Илья сделает главный шаг. Надеялся, что он встанет на ноги. Ведь я уже отключил воздействие обратного витка. Никто не заставит человека отказаться от зависимости. Только он сам может поменять своё мировоззрение и начать новую жизнь.
И Синицын сделал первый шаг.
Схватил меня за руку, подтянулся на ней и встал на ноги. Тяжело вдохнул, громко всхлипнул, стараясь скрыть слёзы, которые уже попали в носослёзный канал.
Кстати, именно поэтому во время плача текут сопли. Это — не сопли. Просто в лицевом черепе есть костный канал, который связывает глаза с ноздрями.
— Ладно, Алексей, — кивнул он. — Ты только не тяни с этим. Помоги мне, пожалуйста. Я ведь и сам не рад…
И мой мозг пронзил один из заветов клятвы.
Пациент сам попросил о помощи. Вот теперь я точно не имею права ему отказывать. Но я и не собирался. Если уж я даже врагам своим помогаю, то лучшего друга из этой тьмы обязательно вытащу.
— Иди на приём, Илья, — сказал я. — Твою посылку я утилизирую. Что такое? Деньги за неё заплатил? Ничего, компенсируем тебе премией. Если будешь хорошо стараться. Только ради всего святого, друг, не сдавайся. Ты мне очень дорог. Не только как работник. Как человек. Мы ведь с тобой столько всего прошли, помнишь? Тёмного лешего вместе завалили!
Синицын горько рассмеялся. Сложно описать эту эмоцию, когда смех полон боли.
— Да, помню, — кивнул он. — Тогда нам с тобой Родников жизнь спас броском камня. Чуть не подохли оба…
— А теперь вспомни, как мы за эту зиму перевернули мир. Создали столько препаратов, открыли столько новых способов лечения инфекционных болезней… Ты просто не имеешь права меня покинуть.
Я пытался показать Илье, что он не один. Возможно, когда-то он подсел на эти листья из-за того, что разочаровался в своей семье. Понял, что не нужен своему отцу и брату.
И употреблял он довольно осторожно — так, чтобы никто заметил его состояния. А эффект от этих листьев довольно сложно заметить, они очень медленно разрушают организм. Синицын восстанавливал его лекарской магией, но это не панацея… Такими темпами настанет момент, когда он помочь себе не сможет.
Я пытался сообщить Синицыну, что он нужен мне и нашей общей компании. Он уже давным-давно